Мы засыпали и листики и ягодки смородины в чайник, еще какую – травку находили, все это закипело, забулькало, разнесся аромат на всю округу. Чай был прекрасный, все пили с наслаждением, с удовольствием, а дети развивали теорию о том, какой вкусный хлебушек в нашей поселковой пекарне. С каким удовольствием они съели бы по ломтю, нет, по два больших ломтя хлеба. И тут вертолетчики объявили, что световой день закончился и за нами прилетят только утром. Они ушли в заросли за хворостом для костра. Я не сказала, что заросли напоминали лес, они были густые, темные и уже не казались такими праздничными и светлыми, как по приезду Наносили целую кучу веток для костра. Дети притихли, очень хотелось есть, но они понимали, что ситуация серьезная.
И тут все услышали какой-то гул Сначала это было далеко и непонятно, потом очень стремительно вылетел вертолет, он закружил над поляной. Никогда в жизни наши дети не видели, чтобы мы так прыгали и кричали «УРА!!!». Все закончилось благополучно. Потом мы узнали, что из Билибино срочно привезли детали, чтобы отремонтировать тот вертолет, который сломался.. Он улетел в Билибино, а за нами пришла та машина, которая привезла спасительные детали. Когда мы прилетели на Весенний и прощались друг с другом, вертолетчики нам поведали, что на том острове они видели следы и других зверей! Прошло много лет, девочки мои совсем взрослые, но эту историю они помнят очень хорошо.
Спасибо тебе, мой родной Север и за эту историю, и за то, что ты был в нашей жизни. Ты научил нас ценить и понимать людей, ты научил нас видеть красоту родной природы, любить и ценить эту природу! Таких звезд, такого неба, такого солнца, такой зимы нет нигде!
Паша, как всегда, проснулась рано, как говорят, с первыми петухами. Она работала в поселковой пекарне, выпекала хлеб. Была она женщиной не старой, дородной. Может у неё была когда-то своя семья, но об этом никто не знал. На прииск она приехала одной из первых, может, с другого прииска, может с материка, кто-то дал вызов, для приезда на Весенний. В то далекое время на Чукотку можно было приехать только по вызову предприятия, в связи с пограничным контролем – американская Аляска была рядом
Паша пришла в пекарню, где уже были её помощницы, и занялась своим привычным делом, то есть тестом, которое уже подошло и было готово для выпечки. Тесто она замешивала сама, не доверяя помощницам, хотя те тоже умели это делать, но хлеб получался какой-то не такой, как у Паши. Сделав все дела, они раскатали тесто и, разложив по формам, засунули их в разогретую электропечь. Через определенное время они вытащили испекшийся хлеб. Паша отломила от горячей буханки небольшой кусочек и сунула себе в рот, прожевав и проглотив, она удовлетворенно сказала: «Пропекся». Пекарня была в небольшом домике, разделенным пополам, в другой половине был хлебный магазин, что было удобно для всех. Остывший хлеб тут же через дверь попадал на прилавок магазина. Нужно сказать, что хлеб на Весеннем пекли только белый и буханки были вдвое больше, чем обычные.
Семёныч шёл со своими напарниками домой на обед, их бульдозер стоял на профилактическом ремонте в боксе. На дворе стоял апрель, на небе не было ни облачка. Ярко светило солнце, словно стараясь наверстать упущенное время, когда оно несколько зимних месяцев не появлялось на небе. Дул легкий, приятный ветерок. «Хлебом пахнет, свежим», – сказал Семёныч друзьям. «Да, вкусный ветерок дует, это Паша-пекариха хлеб из печи вытащила, запах ни с чем не сравнимый», – ответил один из друзей. Семёныч с напарниками зашли в хебный магазин и купили ещё тёплого хлеба. «Паша, как ты делаешь хлеб таким вкусным и запашистым? Запах идёт по всей улице. Ноги сами несут в магазин за хлебом», – шутливо спросил Семёныч у Паши, принесшей очередной лоток с хлебом. «Да всё просто – душу вкладываю в каждый замес теста, нет никакого секрета», – так же шутливо ответила пекариха. «Нееет, есть у тебя какой-то секрет, не зря за твоим хлебом из района заказы делают, вон вертолётчики каждый раз по мешку берут», – сказал Семёныч, беря хлеб в руки. Выйдя из магазина, вся компания дружно стали откусывать угол у тёплой буханки и нахваливать Пашу. «Ну Паша, ну молодец, какой же вкусный хлеб печёт, удержаться невозможно, чтобы уголок не от грызть, как дети, ей богу». Так все, жуя хлеб, разошлись по домам. «Опять углы у буханки обгрыз – стала выговаривать жена Семёнычу, когда он положил буханку на стол, у которой не было двух углов, – ты как сын, так он мал еще», – со смехом добавила она.
