– Вань, да зачем же ты приехал, тут такое… Не дай бог с тобой что случится, сынок, – запричитала она.
– Мам, я за тобой, собирайся.
Мать притихла и опустилась на стул. И тут две детские мордашки осторожно выглянули из проёма двери.
– Это Федькины, – сказала мать, указывая на детей и поднесла к тут же покрасневшим от нахлынувших слез глазам платок. – Натальи его тоже нет, а дети уцелели… Вот живут пока у меня, дожидаются, когда их заберут в детдом.
– Да что же это такое… – пробормотал я.
Детей было жалко. Испуганные, молчаливые, настороженно смотрели они на меня.
– Наталья два дня назад прямо на глазах у них погибла, – сказала мать, уже не в силах сдерживать слез.
Я обнял маму за плечи.
– Мам, поехали со мной. Детей Федькиных у полицейских сейчас пристроим, все равно их у тебя скоро заберут… А ты поживёшь пока с нами.
– Никуда я не поеду, сынок… На кого я хозяйство оставлю, скотину? В соседних дворах людей совсем не осталось. Вон Бурёнка Ильиничны, Рыжая Воронцовых теперь на мне…
– Ну какое хозяйство, мама! Мне тебя спасать надо!
– Да что ты, сынок, Бог с тобой. Ничего со мной не случится. Перед иконками постою и обойдётся всё. А уж если что Бог и попустит, так значит пришло моё время, отправлюсь к отцу твоему, Царство ему небесное…
Мать перекрестилась.
– Мама, ну что ты такое говоришь! – возмутился я.
– Сынок, я уже ведь пожила достаточно. Не мне смерти бояться…
Я махнул рукой.
– Никуда не поеду я, Ванюш, – снова повторила мама. – Вас стеснять, да хозяйство своё бросать – это не дело. И детей в чужие руки сразу отдавать не хорошо… У меня пусть поживут. Ничего с нами не станется. Видела я этот синий дым. Не знаю, чего его все пужаются. Вроде как обычный, только синий…
– Где ты видела его, мам? Когда?
– Да вот там видела, возле забора. Покрутится он, покрутится возле калитки, а дальше не заходит. Идут его клубы дальше по улице…
– Значит, не трогает он нашу семью… – пробормотал я.
– В дом не заходит, значит, ничего со мною не станется. Отсидимся… – продолжала убеждать меня мать. – Поезжай, сынок, домой, в город. Не боюсь я синего дыма, не боюсь…
Я отправился домой. Солнце клонилось к горизонту, холодало. «Как же так?» – включив обогрев салона, думал я. – «Столько людей погибло от загадочного синего дыма, а я жив, и мама жива. И дети Федькины уцелели… Жалко было их».
Через неделю меня вызвали в полицию. Расспрашивали о синем дыме.
Я, как один из немногих уцелевших при встрече с ним, ещё раз дал показания. Синий дым расползался по району. Чтобы избежать паники, об этом пока не говорили в новостях. Вымирали целые деревни, это было сродни эпидемии. Медики терялись в догадках. Синий дым распространялся быстро, убивал мгновенно. Я рассказал всё, что знал, сдал на анализ кровь и отправился домой.
Время шло. Дожди закончились, начались заморозки. Лужи утром теперь покрывались льдом.
Я звонил маме по несколько раз в день. Деревня совсем опустела. Погибли многие. Мама же и слышать ничего не хотела о том, чтобы оставить хозяйство и дом. Теперь под её крышей собирались те, кто хотел выжить. Мама принимала всех. Наш дом дым не трогал. Мать рассказывала, что много раз появляясь у забора, он отступал. Это был не просто дым, он был живым. Будто нерадивое животное хворостиной мама отгоняла его от калитки.
Тревожные новости стали пробиваться в прессу. Синий дым бесчинствовал уже по всей области, его видели не только в отдалённых деревнях. Районные центры были сплошь охвачены им. Дым пытались остановить, но прогнозы оставались неутешительными. Ожидалось, что скоро он появиться и в нашем городе. Узнав об этом, поразмыслив, я собрал дочь и жену и отвёз их к родным подальше отсюда, а сам принялся ждать. Теперь мне не давала покоя загадка синего дыма. То и дело в памяти моей всплывали встревоженные лица Федькиных детей.
