Дядя Витя встал и открыл люк:
– Давай, шевелись!
Из погреба повеяло холодом. Юля вспомнила о сетованиях бабы Шуры, что обнаглевшие крысы испортили все запасы.
– Я боюсь! Там крысы! – Юлька попятилась.
– Подумаешь, не сожрут же они тебя за пять минут, – мужчина взял её за волосы и попытался спихнуть вниз.
Упираясь и цепляясь за всё, что попадало под руку, Юля старалась вырваться из цепких рук.
– Полезай, гадина! – пытаясь сломить сопротивление, он всё настойчивее тащил её к яме. Но пьяная хватка была недостаточно крепкой. Юлька вырвалась и спряталась в угол за шкафом. Дядя Витя подошёл и стал снимать ремень. Увидев грозные манипуляции, Юля заплакала навзрыд. Прибежавшая из кухни баба Шура старалась образумить сына:
– Витенька, успокойся, я сама достану!
– Отойди, мать.
Мутные, побелевшие от бешенства глаза пьяно таращились на Юльку. – Сынок! Это же чужой ребёнок! – ухватившись за ремень, мать попыталась его отнять.
Воспользовавшись ситуацией, Юлька выскочила и спряталась в своей комнате под кровать, моля бога, чтобы поскорее вернулась мама.
Ночью в спальной дяди Вити долго горел свет. Мама что-то говорила, а он отвечал. Скрипела кровать. Утром они никуда не съехали.
Проснувшись, Юлька не обнаружила ни свежих пирогов, ни бабы Шуры. Мама сказала, что её увезла скорая – давление.
Почти весь день Юля просидела в комнате. Через пелену дождя деревья и трава казались нарисованными акварелью. Размытый пейзаж наводил тоску и скуку.
"Интересно, где живут бабочки, – думала она, – должен же быть у них домик? И что он из себя представляет? Полураскрытый бутон, лист клёна или шляпку подсолнуха? Бабочки такие маленькие и хрупкие – без домика им никак нельзя".
Наблюдая за разбушевавшейся стихией, Юля не страшилась ни молнии, ни грома, она понимала, что в жизни есть вещи куда страшнее.
***
После ливня участок пришёл в плачевное состояние. Необходимо было восстановить грядки и поправить саженцы. Этим они и занялись на следующий день. Переходя от лунки к лунке, Юля укрепляла грунт вокруг растений, а дядя Витя приподнимая лопатой и выравнивая пласты, старался придать грядкам геометрически правильную форму.
Запах влажной земли не был похож ни на один другой. Чем она пахла – трудно сказать. Может прошлогодней листвой, может новой, едва зарождающейся жизнью.
Откуда взялся котёнок, Юлька так и не поняла, наверное, пришёл от соседей. Детёныш смотрел на неё трогательными голубыми глазами и жалобно мяукал. Наклонившись, она взяла его на руки.
– Какой хорошенький! – нежно наглаживая, приговаривала Юля.
– Отпусти! Вдруг он больной, – послышался злой окрик.
Девочка в недоумении замерла.
– Я кому сказал, брось!
Выхватив котёнка, дядя Витя бросил его на землю. Лезвие лопаты приподнялось и опустилось, разрубив кошачьего ребёнка пополам. Расширенными от ужаса глазами Юля наблюдала, как маленькое тельце бьётся в агонии.
– Зачем? Зачем! Зачем…
Она развернулась и побежала прочь. Размазывая слёзы, Юля сидела у себя в спальной и с ненавистью думала, что даже если мама выйдет за дядю Витю замуж, она никогда не назовёт этого бессердечного человека папой.
Слёзы высохли, но боль не ушла, она затаилась, спрятавшись глубоко в душу.
– Ты что мне тут грязь развезла! Быстро раздевайся и мойся, – прикрикнул вошедший следом хозяин.
Дядя Витя принёс таз с тёплой водой и поставил на пол. Юля сняла одежду и, сжавшись в комок, присела в воду.
