Гефсиманское время (сборник) - страница 5

И вот у меня сложилось в душе, что я виноват сам. Виноват за то, что я родился и жив, за доверие людям. Меня обманывала партия КПСС, затем Горбачев М. С., затем Ельцин Б. Н. со своей командой во главе с Черномырдиным В. С. и Чубайсом. Что я имею на сегодня? Ответ: НИЩЕТУ. Только во сне забываешься, а как только открываются глаза, сразу же появляются боль в груди за свою бездеятельность и унижение. И так каждый день».

«Поскольку им нужно защищать себя от разоблачений со стороны народа, то они сплотились в единый клан. Потеря единства равноценна смерти. Именно по этой причине они из всех сил стараются «нейтрализовать» своего противника, народ, лишая его элементарных прав. Начиная от местной администрации, милиции, прокуратуры, суда и кончая Верховным судом и аппаратом президента, обращения граждан нигде не регистрируются. Это дает чиновнику право не отвечать и выбрасывать любые заявления в мусорный ящик. В других структурах власти – ненамного лучше. Следует добавить, что на Старой площади (аппарат Президента) организация приема граждан, по сравнению с брежневскими временами, ухудшилась в несколько раз».

«Мы пытались начать демократию снизу – это выборы в начале года в местные органы власти. На всех уровнях выбраны все до единого, – представители «партии начальства», прежних и нынешних хозяев жизни. На прежних выборах в 1990 г. – 10 % были инакомыслящие. Основной фактор: уже четвертое поколение живет в перепуге. Наш край – край лишь непуганой номенклатуры. Она поняла истину: для основной массы населения удар по животу страшнее, чем удар по голове – это им дала Перестройка. По-прежнему раньше – голосователи, теперь избиратели отдают голоса за тех, на кого начальство указало…»

«Россия никогда не была демократической страной. Раньше было – партия сказала надо, а мы должны были говорить, что обязательно сделаем. В 1991 году вдруг круто все изменилось. Нам стали говорить, что к нам пришла демократия. Это только первая естественная стадия демократии. Она называется вседозволенностью. Хотя у нас и есть различные силовые структуры, но они не могут остановить, да и не остановят рост несправедливости, коррупции, преступности. Даже при расцвете демократии нужны строгие регулирующие, а порой и ограничивающие законы. У нас же в России сейчас разрабатываются и стараются внедрить в жизнь законы, которые воспитывают и развивают в людях алчность, стремление к наживе любой ценой».

«А в деревнях всю жизнь угнетают, все отбирают: т. е. молоко, яйцо, мясо. На полях остается много добра, все делается по указке сверху, как будто они больше крестьянина знают, когда убирать урожай. Нет горючего, при нашем-то природном богатстве, наградила же природа людей неблагодарных, все за границу, опустошают матушку землю».

«Получил немного землички для устройства крестьянского (фермерского) хозяйства и тем и кормился до сих пор. Сажаю сад, развожу пчел, выращиваю картофель и разный овощ – кормлю семью, часть урожая продаю. Работаю руками, произвожу экологически чистый продукт и не устаю надеяться на то, что наступит наконец такой день, когда нам потребуются учителя, когда народ потребует к себе таковых и разгонит совсем всяких пастухов с палками и кнутами, какие до сих пор стоят над ним. Увы, дожидаться светлых дней нынче трудней. Хотя хорошие люди, конечно, есть, но народ парализован. Все по своим закутам. Ну а крестьяне, село, вообще потеряли все здоровые силы. Смешно, но именно я, вообще-то городской человек, сегодня пытаюсь возвращать на бывшую ростовскую огородную землю огородные навыки. Раньше тебя поддерживали все-таки то же телевидение или радио. А сегодня оттуда на страну никто ничего хорошего не вещает».