– Дорогой Жак, советую вам, – начала говорить Ева, удостоверившись в том, что окружающие больше заинтересованы беседами друг с другом, нежели наблюдением за тем, что происходит вокруг. Произнося эти слова, она постепенно усиливала давление на кисть ученого, чтобы он не привыкал к уровню боли, – оставить эти угрозы при себе, в противном случае вам придется носить ваш незаконно модифицированный браслет на правой руке.
– Несмотря на то что биометрический модуль и рекомендуется носить на ведомой руке, это необязательно, так как большинство датчиков находится в самом костюме и погрешность показаний будет менее сотой процента, – с хрипом выдавил из себя прижатый к столу Жак, видимо, неспособный понять столь тонкого для его технического склада ума намека, на что Ева решила увеличить давление на руку еще сильнее. Но и этого оказалось недостаточно, ведь, сделав вдох через разбитый в кровь нос, он продолжил рассуждения на эту тему, игнорируя сильную боль: – Раньше идея была в том, что неактивная рука мало двигается, поэтому и результаты измерения пульса, кровяного давления или ЭКГ получатся более точными, но сейчас…
– Да мне плевать, на какой руке ты будешь носить свой чертов браслет, а вот тебе стоит задуматься о том, кому ты тут угрожаешь, и если еще хоть слово услышу в свою сторону, то ты у меня будешь собственные зубы со стола собирать… а сломанной рукой это ой как неудобно делать. – Сказав это, она все же провернула его руку еще на пару градусов, в надежде, что он хоть немного испугается, и отпустила ее сразу после неестественно громкого хруста.
Не дожидаясь какого-либо развития ситуации, она быстро отошла от стола и двинулась в направлении барной стойки, что была неподалеку. Еще не дойдя, девушка украдкой оглянулась, чтобы посмотреть на Жака. Он внимательно осматривал свою травмированную кисть. Его лицо было темно-красным и прямо-таки излучало панику. Наверняка с ним так еще никогда не обращались.
– Чертов задрот! – громким шепотом озвучила свои мысли Ева.
Подойдя к барной стойке, она постучала по столешнице указательным пальцем, а под ее рукой загорелся экран планшета с нарисованным на нем меню. Девушка на автомате пролистала список и почти вслепую ткнула по дисплею, попав в рисунок с двумя спелыми ягодками вишни.
«Какого хрена я только что сделала? – подумала Ева, пытаясь осознать произошедшее с ней. – Если он обратится куда-нибудь, а он это точно сделает, то мне конец… О чем я думала? Может, извиниться… Нет, эта сволочь оскорбила отца…»
Роботизированная рука-манипулятор аккуратно поставила перед девушкой прозрачный пластиковый стакан, наполненный жидкостью пурпурно-красного цвета, и пожелала хорошего дня. Сделав глоток, Ева ощутила странное чувство, похожее на легкое головокружение.
«Приступ?! Только не сейчас! Не здесь… не при всех…» – поставив стакан, она стала прислушиваться к своим ощущениям. Посмотрев на свою трясущуюся ладонь, девушка не заметила чего-то сверхнеобычного. «Хотя нет, это что-то другое, что-то…»
Прозвучал глухой стук, сопровождаемый легкой вибрацией. Ева рефлекторно ухватилась за поручень у стойки. Она повернула голову на иллюминатор в нескольких метрах от нее. Изображение на нем стало мерцать, и еле заметная полоса, словно молния, пронеслась через весь экран. Затем еще одна. Они стали сменять друг друга одна за одной, отвлекая от другой важной детали: изображение за этой перманентной рябью стало статичным. Частицы космической пыли и солнечные блики застыли в абсолютном покое, чего не могло быть на самом деле. Как будто камеры прекратили снимать в реальном времени и просто транслируют последний записанный ими кадр. Внезапно экран погас, отчего в кафетерии стало заметно темнее.
