Молчание затягивалось. Воспользовавшись перерывом, торговка поспешила сделать укладку. Она смачно плюнула на ладонь и прилепила ко чубчик ко лбу.
Ребе Шинкерман была далеко не красавицей. В толпе сочных, фигуристых кетаналек, она казалась бледной молью, которая случайно залетела в стайку расфуфыренных бабочек.
Мутное стекло витрины отражало горбатый кетанальский нос и огромные зеленые глазищи. В сочетании с узким личиком и острым подбородком, во времена сильного удивления это делало ее похожей на страдающую запором жабку.
На голове девушки царил хаос из темно – каштановых кудряшек, единственным спокойным местом среди которых был традиционный торгашеский косой чубчик. Нарисованная на витрине доярка недовольно взирала на тоненькую талию, узкие бедра и тощие ножки. Селка в свою очередь с завистью смотрела на еле прикрытые халатом пузатые бидоны, казавшиеся навскидку размера этак седьмого.
Авик придирчиво осмотрел намалеванную селянку и душевно приложился к витрине лбом.
– Я!
Бумммммм!
Ребе Шинкерман была в экстазе. За стекло Ниннелька платила из своего кармана.
– Не!
Бумммм!
– Знаю!
Бумммммм!
– Как!
Буммммммм!
– Нам!
– Буммммм!
– Отдать!
Буммм!!!!
– Долг!
Несмотря на крепость тарана, витрина стояла до последнего. Полусвятой мученически вздохнул, разглядывая свое отражение.
Курчавая голова, трехдневная щетинка, мятая, поношенная ряса – благочестием от Авика, вопреки его должности даже не пахло. Священнослужитель, казалось, являл собой наглядный пример того, как НЕ должен выглядеть истинный аватор. Однако у Криатуры было другое мнение на этот счет, иначе бы, три года назад, после ритуала Поцелуя, полусвятой отправился драить монастырские сортиры.
– И шо нам таки делать, Селка? – Авик схватился за голову, с твердым желанием вырвать клок волос. Руки его нащупали свежую проплешину. Полусвятой передумал.
Торговка выслушала своего коллегу с привычной беззаботностью. Дабы внести ясность, стоило сказать – ребе Шинкерман не имела духовного сана, а также не была тайно избрана Криатурой для несения ее учений в этот грешный мир.
Селка и Авик были каталами. Настоящими, профессиональными каталами, с общим стажем работы около двух с половиной лет. Всякие сомнительные «гешефты» составляли основной заработок неугомонной парочки, однако временами в работе случались досадные казусы вроде давешнего прокола с провальной партией афродизиаковых дынь.
Фрукты оказались свежими и вкусными, только вот с возбуждающими свойствами слегка подкачали. То ли из – за климата, то ли из – за врожденной кетаналькой гордости, которая мешала жителям прибрежного городка даже и помыслить о собственном сексуальном бессилии. Дыньки возвращали с претензиями и пожеланиями испытать на себе все прелести подобной «стимуляции». Взамен недовольные покупатели требовали лекарство от поноса.
– Ах, Свиток тебе надо? А рыбой в харю не хош? – стекло витрины мелко задрожало.
Гость, видимо, впервые столкнулся с подобным сервисом и рискнул попросить у Андинки Плачевный Свиток[1]. О таком в магазине Ниннельки и слухом не слыхали. Все конфликты либо заминали и покупателям приносили извинения, либо последние попросту не доживали до их разрешения.
– Авик, мне таки пора – Селка ловко увернулась от летящей в ее сторону воблы.
– А мине шо делать? – вид у полусвятого более жалкий, чем у отвергнутой рыбины.
– Давай пока сделаем базар тому, шо предлагали Бене, поглядим скоки дадут за магию?
