Этот сраный Чинг. Не будь у него ствола, голыми руками башку бы ему выкрутил и в очко его костлявого друга запихал.
– Что ты с этим белобрысым возишься? – обматывая лентой Паку руки и ноги, рявкнул дрыщавый.
– Он не вырубается! – растерянно отозвался его более туповатый дружок Хе.
«Так просто свяжи меня и запихни кляп какой в рот, на хера дубасить-то, тупое ты создание?»
– Идиот, просто свяжи его и рот заклей.
– Лучше кляп, у меня нос, кажется, сломан, кровью захлебнусь… – понимая, что эти два дебила сейчас случайно могут отправить меня к праотцам, добавил я. На удивление, они так и поступили.
Наши тела, сейчас больше похожие на коконы бабочек, плотно присобачили друг к другу. Касса обчистилась моментально, после чего в две дорожные сумки на скорую руку были закинуты все мало-мальски игравшие при свете блестяшки.
– Эй, проверь, что у него в сумке, не с пустыми руками он же к нам пришел, – хихикая, заявил тощий, отчего у меня от негодования аж глаза закатились. Тут был, мать его, целый магазин всякого говна, зачем тебе мой…
– Да этому ноуту тысяча лет, – сплюнул на пол пухлячок, кинув мне в лицо моей же сумкой. – Нищеброд чертов. Дверь я запер, валим через черный, часа два-три у нас точно будет, пока эта голубая парочка не оклемается.
После этих слов дуэт преступных гениев тотчас растворился где-то за стойками небольшого склада, находившегося за витриной. Громко хлопнули металлические двери.
Боже, за что мне все это. Лежу вот сейчас в луже собственной крови, с разбитым носом, думаю, когда меня придут спасать и спасут ли, а вдруг и вовсе помру от потери этой чертовой красной жижицы, залившей мою единственную и любимую байку?
Неожиданно для меня сзади шелохнулся Пак. Потом сильнее и еще сильнее. Буквально толкаясь и брыкаясь, он пытался освободиться. Жаль чувака: деньги, ценности, еще, может, сотряс какой. Блин, веселая у него работка. Интересно, после случившегося он ее бросит или нет?
– Ты живой? – удивив меня вполне конструктивной и четкой речью, спросил кореец.
Каким-то острым лезвием он разорвал замотанные руки, следом ноги. Выворачивая суставы за считанные секунды из личинуса, превратился во вполне прямоходящего человека, охренеть…
– Да, Миша, вот надо было тебе это упорство, сразу бы притворился, что тебя вырубили, и проблем бы никаких не было… А так нос точно реставрировать придется, – сжимая в кулаке что-то черное, он быстро помог мне развязаться.
Вот реально, на хрена я строил из себя терминатора? Твою мать, это его я считал простофилей?
– Садись, – указав рукой на стул, а после вытащив из-под прилавка аптечку, проговорил Пак.
– Друг, может, сперва копов вызовем, они же уйдут? – не понимая столь неоправданного спокойствия и показушной непричастности к происходящему, спросил я.
– Не уйдут, – приставляя ладони к моему лицу, с какой-то деловитостью и знанием дела стал разглядывать мой нос кореец. – Сейчас будет немного больно…
– Стой, подожди, может, лучше… Ауу… Сука… – зашипел я, обеими руками вцепившись в сидушку старой табуретки.
– О, как новенький, даже лучше, – хлопнув меня по плечу, заявил ростовщик. – Чего приходил-то? Опять с деньгами напряг?
– Да, – косясь на нос и боясь к нему прикоснуться руками, честно ответил я. – Хотел на время ноут заложить, через неделю отдал бы. Хоть там сумма и небольшая была, но, думаю, ты уже мне вряд ли чем поможешь.
– Трех тысяч хватит? – тотчас отозвался Пак. – Подарок, безвозмездно, за то, что ты никому не скажешь о том, что сегодня здесь видел и слышал.
