– Как это?
– Его императорское высочество поставил мне задачу найти жандармского офицера. И я подошел к ней с инженерной точки зрения, то есть попытался сформулировать некие требования к тому, каким должен быть этот офицер… ну, какими качествами обладать, каким складом характера, навыками, умениями… и так далее.
– Хм… – Штабс-ротмистр окинул моряка заинтересованным взглядом. – И как же вам удалось это сделать?
Лейтенант смутился:
– Ну… я это… подумал. Потом порасспрашивал других… и его высочество тоже.
– Постойте, – прервал его Канареев, – каких других?
– Так его высочество не только мне такую задачу ставил, а еще и другим слушателям моего курса Морской академии.
– И что?
Лейтенант пожал плечами:
– Ничего. Те, кого привели они, его высочеству не подошли.
– А если не секрет, можете назвать фамилии этих господ?
– Лейтенант Ганушкин, мичман Разумовский…
– Нет, я имел в виду моих коллег из жандармского корпуса, которые уже имели честь предстать перед очами его императорского высочества.
– А… нет, тех я не знаю. Хотя… по-моему, фамилия одного звучала – что-то вроде Штерн…
– Вот как? – Штабс-ротмистр задумался. Штерна он знал. Тот был известным лизоблюдом и очень ловким карьеристом, но в уме и хватке ему было не отказать. Так что шансом приблизиться, а то и войти в ближний круг члена императорской фамилии он должен был воспользоваться на все сто. Просто в лепешку разбиться должен был. Интересно, почему Штерн не подошел? – А вы не скажете, почему его отвергли?
– Не знаю, – пожал плечами лейтенант. – Возможно, он не продемонстрировал тех черт характера, которые его высочество искал.
– Да? И каких же это?
Лейтенант улыбнулся:
– Например, въедливости.
Штабс-ротмистр снова вскинул брови и расхохотался:
– Да, пожалуй, за въедливостью – это именно ко мне. Тут вы правы. Но что же еще?
– Самостоятельность. Нацеленность на реальный, а не на формальный результат. Привычка доводить дело до конца, невзирая ни на препятствия, ни на мнение начальства.
Штабс-ротмистр резко посерьезнел.
– Вот как… – задумчиво произнес он и надолго замолчал.
Лейтенант же спокойно ждал, глядя на задумавшегося жандарма.
– Значит, его императорское высочество ищет непослушного подчиненного, – произнес Канареев спустя некоторое время.
– Насколько я мог заметить, – отозвался лейтенант, – его императорское высочество любит использовать слово «эффективный».
Штабс-ротмистр бросил на собеседника острый взгляд, но ничего не сказал и снова задумался. Нет, особого интереса в том, чтобы оказаться в ближнем круге великого князя, у Канареева не было. Он пришел в жандармский корпус с определенной целью и все прошедшие четыре года неуклонно продвигался в ее достижении. А попадание в орбиту столь высокопоставленного лица скорее не приближало, а удаляло его от этой цели. Но рассказ моряка его заинтересовал. Действия великого князя выглядели, мягко говоря, странно. Но в этой странности просматривалось некое второе дно. Какое, штабс-ротмистр пока определить затруднялся, но за то, что оно было, мог бы дать руку на отсечение. И это его сильно заинтересовало, поскольку за четыре года своего продвижения к цели Канареев начал испытывать непреодолимое отвращение к стандартным процедурам. По всему выходило, что приглашение надобно принять… тем более что у него и так не было шансов от него отказаться.
– И как скоро меня ждет его императорское высочество?
