А часики -то твои храню, играют действительно когда хотят, ну что ж, подарки не обсуждают!
Сергей, придя в себя, запел после ста граммов песню свою про проституток на Невском проспекте:
На Невском прохладно,
гуляют вовсю проститутки,
гуляют себе, ну и ладно,
гуляют которые сутки.
Какие здесь пошлые шутки,
о, как они все похожи,
гуляю двадцатые сутки,
иду в двадцать первое ложе.
Так будет недолго, я знаю,
посмотрит и старость в окошко,
но все ж похожу я по маю,
стихи собирая в лукошко.
Отдам их своим проституткам
за слово, за ласку, за кожу,
гуляю по пасмурным суткам,
меняю каждый день рожу.
На Невском прохладно, отрадно,
а раньше летали здесь утки.
летали себе, ну и ладно,
теперь здесь мои проститутки
– Браво, бис! – кричали крематорщики и девочки во главе с прочухавшейся мадам Си, как она себя представила.
Пока Серега закусывал после второй рюмашки, Си подсела к нему, как говорится, не на пионерском расстоянии, обдав его дорогими духами, жаром пышных грудей, накаченных силиконом, полезла к нему в брюки, бесстыдно-дьявольски дергая замок на них.
– Т-ты- ты чего это? – дернулся Сергей.– Погоди, я же только пришел!
– Тут все только что пришли! Весь мир только что пришёл, хи-хи-хи! Смотри, другие уже приехали, смотри, как Нюрка рабтает, класс, хочешь так же, а? Я здесь лучшая девка на весь гарем папы!
– Г-г-гарем? – Серега впал в прострацию.– И чего Вы, здесь и живете?
– Да, милок, живём и пашем на кухне, пирожки делаем, ф… там разный и ещё…
– Эй, малява! – крикнул толстяк.– Ты там не сильно кудахтай! – Ночь впереди ещё, выпить молодцу принеси нашего, кроваво-бургундского, домашнего!
Пригляделся Сергей к «туркам», какие там турки, они все русские рожи, колхоз настоящий. Только странно, не говорят ни слова вообще.
Только: «А-а-а! О-о-о!», когда девки переусердствуют.
Толстяк приметил внимательный Серегин взгляд.
– А ты не промах, кореш! – сказал он, наливая Сереге из принесённой Си бутылки.– Немые они, братан, помогаю я им через фонд инвалидов, кормлю вот, обуваю, жалко сиротинушек, ну и работают у меня немного, ты, братан, напиши песню про долю их, заплачу, братан, нету силушки спокойно на них смотреть.– Толстяк выпучил на Серегу глаза- ну масляные валенки и только, и жуткий огонек мелькнул в них на мгнове-ние, но этого мига Сергею было достаточно- чудовище перед ним, что-то здесь не того, ей Богу, не того!
Закусывая шашлыком, Сергей впервые в жизни ощутил во рту что-то приторное, не похожее на шашлыки рынков Питера, но добросовестно ел и пил, хмелея и хмелея, видно, антиалкоголин был просроченный, в глазах мутнело, а Си напоминает любимую Елену, где ты сейчас, в розыски подала наверно, пока не звякнул из Питера, чтобы сказать два
слова: «Жив. Люблю».
– Грёбанные спецзадания! – думал про себя затуманенный Сергей.
– Надо срочно блевануть куда-нибудь!
– Э,э, Си, дорогая, где у Вас здесь. ну куда цари пешком ходят?
– Пойдём.– позвала Си.
Долго шли по каким-то лабиринтам, по бокам ковровых дорожек стояли статуэтки, изображающие эротические сцены. Сергей зацепил рукавом штору на стене, непонятно, на стене и штора, из-за неё на миг показалась блестящая дорогая ручка от металлической двери и совковые кодовые замки, сразу три на дверь.
Зашли в туалет вместе. Си ждала, пока Сергей блевал, сунув пальцы в рот, стала приставать, не давая Сергею разогнуться.
– Ну, Си, потом, видишь, от меня несёт, надо клыки почистить!
