Максим не знал, что делать. Он понял, что его тело переживает неестественные изменения, но эти изменения начинали угрожать его самому существованию. Он стал бояться своих новых возможностей. Каждая сила, каждая особенность, которая должна была делать его лучше, теперь казалась чем-то опасным, чем-то, что он не может контролировать. Он начал чувствовать, что изменённое тело как будто выводит его из равновесия, а не укрепляет.
Однако самое страшное было то, что эти последствия не были видны другим. Никто, кроме него, не мог заметить, что с ним что-то не так. Окружающие видели его как того, кто стал ещё быстрее, ещё умнее, но Максим знал, что это лишь фасад. И за этим фасадом скрывалась неуверенность и страх, которых он не мог поделиться с окружающими.
Он начал понимать, что изменения, о которых ему говорили как о достижении, на самом деле стали его тюрьмой. Всё больше он ощущал, что эти «улучшения» вытирали его личность, разрушали старые связи и ставили его в изоляцию. Он перестал быть человеком, с которым можно было разговаривать, и стал просто набором улучшенных физических и умственных характеристик, который больше не имел права на слабости и ошибки.
Чем больше Максим погружался в эту новую реальность, тем больше он понимал, что за стремлением к совершенству скрываются опасности, которые невозможно предсказать. Все те незаметные побочные эффекты, которые проявлялись не сразу, теперь стали частью его жизни. И самое страшное было то, что он не мог вернуться назад.
Максим сидел за столом в кафе, глядя на чашку кофе, который больше не приносил ему прежнего удовольствия. Он пытался сосредоточиться, но мысли разлетались, как сухие листья на ветру. Вокруг было много людей, шум, разговоры, но он не слышал этого. Его разум был слишком занят тем, что происходило внутри его самого.
С каждым днём он всё больше ощущал, что утратил нечто важное, что связывало его с миром. Как будто его отношения с людьми стали лишёнными подлинности, просто механическими действиями, которые он выполнял без особого участия. Он не мог вспомнить, когда в последний раз он почувствовал настоящую радость или печаль, не пропущенную через фильтр его улучшенных когнитивных способностей.
Они с Ириной, его девушкой, давно не проводили времени вместе. Он видел её, как и раньше, в их уютной квартире, но теперь всё было другим. Их разговоры стали короткими, как если бы они оба ждали чего-то, что не приходило. Она уже не искала в его глазах того тепла, которое когда-то его наполняло. Он сам не мог найти тех эмоций, которые раньше так легко рождались внутри. Он был, как робот, повторяющий те же фразы, делая те же жесты, но без душевного вклада. Взгляд Ирины, когда она смотрела на него, стал более отстранённым, будто она тоже что-то чувствовала, но не могла понять, что именно.
Они сидели за ужином, и Ирина, как и всегда, спросила его о работе. Он ответил автоматически, без особого интереса, больше анализируя, чем переживая. Она замолчала, задумавшись, а затем тихо произнесла:
– Ты стал другим, Максим. Ты… не такой, как раньше. Я не знаю, что с тобой происходит, но я уже не понимаю, кто ты.
Он замер. Эти слова ударили его прямо в грудь, заставив почувствовать, что его тело стало холодным, чужим. Он хотел что-то сказать, оправдаться, но слова не приходили. Он знал, что это было правдой. Он стал другим. И теперь, когда его тело и ум были на высоте, он чувствовал, что теряет самого себя. Он был быстрее, сильнее, умнее – но это уже не приносило удовлетворения. Ему не удавалось прочувствовать жизнь, понять её.
