— Она не будет вам докучать, Росцислав. Ева будет тише мышки, но это место для вас новое, а она здесь, как рыба в воде, если что поможет, подскажет. Кофе принести, документы и тому подобное. Считайте, что на время работы здесь Ева полностью ваша. Используйте, как хотите.
Прозвучало несколько двусмысленно, и папа это почувствовал. Ястржембский снова вздернул бровь, переводя на меня взгляд, а я сделала мину: даже не рассчитывай.
— Конечно, в рамках служебных отношений, – поспешно добавил папа, посмотрев на меня с извинением. Я оставила лицо непроницаемым – тоже годы долгих тренировок, между прочим.
Пан гений решил никак не реагировать на торжественное вручение ему меня, и папа рассудил, что вопрос улажен.
— Ева, – снова повернулся ко мне, – это Росцислав Сильвесторович Ястр…
— Ястржембский, я знаю, – выручила я папу, который чуть запнулся после первой трети фамилии, он благодарно мне улыбнулся.
Пан гений привычно молчал, глядя на нас. По-моему, про себя он уже поставил галочку, что мы никуда не годимся, причем оба. Даже папа с его капиталами и бизнесом.
— Я провожу вас до кабинета, – папа решил, что аудиенция окончена, и мы втроем отправились черт знает куда. Ибо я понятия не имела, где находится выделенный пану кабинет.
Миновали коридор, потом общий зал, где сидели манагеры, проводившие нас любопытствующими взглядами. И наконец оказались в закутке, где была дверь в узкую приемную, а из нее в просторный светлый кабинет. В приемной, кстати, окон не было. Очевидно, банкир считал, что его дочь превратилась в вампира и не выносит дневной свет.
С тем же отвращением, что я оглядела свой закуток с рабочим столом, креслом и кофемашиной на стеллаже, Ястржембский оглядел свой просторный кабинет, обставленный по высшему разряду.
— Пойдет, – кивнул папе, и тот скоренько удалился, пообещав прислать кого-то там по системам безопасности для начала работы.
Мы остались вдвоем. Я почесала нос и высказалась:
— Миленький кабинет.
Ястржембский образцово-показательно вздохнул.
— Я так понимаю, мне от вас не отделаться? – поинтересовался обреченно.
Я даже немного обиделась. Не, помню, конечно, что он западает на умниц, но ведь он по моему лицу не успел прочитать, что я тупая. Вдруг я этот, как его… Гроссмейстер. Что бы это ни значило.
— Давайте так, Ева, – бросив свое пальто и аристократический шарф на кожаный диван, пан гений повернулся ко мне. – Вы не будете надоедать мне, я вам, и тогда мы отлично сработаемся. Даже попрошу Градова премию вам выписать, что скажете?
Я только фыркнула.
— Без проблем.
А что? Мне все равно где страдать, а так еще и деньги буду получать.
— Отлично, тогда перенесем кофемашину в кабинет, и можете заняться своими делами.
— Как это к вам в кабинет? – не согласилась я. – А я как буду кофе пить? Вам и так окно досталось.
Пан несколько секунд смотрел на меня, словно не верил, что это происходит всерьез.
— Кофемашину сюда. Будете заходить и наливать себе кофе, – наконец смирился он с моим существованием.
— Ладно, – буркнула я, – только сами ее тащите, я вам не лошадь.
Ястржембский оглядел меня с ног до головы и все-таки согласился с тем, что я не лошадь. Уже прогресс.
Кофемашина оказалась немаленькой, и в тайне я злорадствовала, глядя, как пан пытается взять ее поудобнее.
— Может, все-таки поможете? – поинтересовался Ястржембский наконец. – Ваш отец разрешил использовать вас, как угодно.
