– Но я не знаю, что значит свободной и как так жить.
Ларес вышел на улицу, он еще заметил, как девушка, что ему понравилась перешла дорогу и быстрым шагом, словно они с мужчиной опаздывали, свернули за угол дома.
– Проклятье! – выругался он и, достав телефон, включил его, тут же посыпались SMS от Веты, которую он оставил в ресторане.
Если бы не тот мужчина, ему бы удалось познакомиться и возможно, да точно, в этом Ларес был уверен, она дала бы номер своего телефона.
– Проклятье, – уже который раз выругался юноша и нехотя поплелся к отелю, где наверняка все еще сидела Вета и скучающе смотрела в витрину.
Лишь вечером отец Ларес сообщил, что разрешено посетить его мать. Откинувшись в кресле, он долго смотрел на портрет женщины, на нем она была не такой как в жизни, все приукрашено, и цвет волос и кожи, глаза и те были не такими. И все же этот портрет нравился, наверное потому, что художник Гордиенко разрешил ему сделать несколько мазков.
На следующий день Ларес с отцом приехали в клинику. Стерильность, заставили вымыть руки, а когда они надели халат, маску и перчатки, разрешили войти в палату. Юноша смотрел на изможденное тело матери, ее взгляд был блуждающим, словно она не узнавала, кто к ней пришел.
– После операций, а их было пять, мы обнаружили частичную амнезию, – тихо, чтобы его не услышала женщина, произнес доктор. – Считаем, это временно.
– Что это значит? – задал вопрос Ларес.
– Первая операция длилась шесть часов, а уже через день вторая, понимаете, какая нагрузка на организм? Для нас это тоже неожиданно, но вас она помнит, может не все из жизни, но познакомившись с семейными альбомами, память восстановится.
– Значит это не навсегда?
– Нет, надо только помочь, мы уже замечаем прогресс. Можете подойти, она смотрит на вас.
Ларес знал, что такое болеть, еще в школе отказала почка, но тут же нашелся донор и ему ее заменили, а через два года то же самое сделали со второй. Никакого отторжения, словно они родные, он даже перестал пить таблетки. Юноша вздохнул и подошел к лежащей матери.
* * *
Гаррет злился. Его отрядам, что разбежались по всему городу, удалось выследить только девять из 96 преступников. «Им не просто помогают, они знают о чипах, еще день или два, и след затеряется, и никакие карантинные меру уже не помогут», – рассуждал про себя Гаррет. Власти города пошли им навстречу, предоставили допуск к системе безопасности, а это сотни тысяч камер. Но у них отсутствовала программа распознавания личности, а значит оставалась только одна надежда, это сканеры, что устанавливаются перед входом в торговые центры. Те не только отслеживали товар, но также считывали данные с сотовых телефонов и банковских карт, что лежат в карманах. Владелец об этом не знает, но его путь всегда прочерчивается и при необходимости оператор службы безопасности, нажав на кнопку, может узнать буквально все, начиная с того момента в каком роддоме вы родились, и болели или нет краснухой. При необходимости специальный алгоритм, сопоставив путь движения и найдя пересечения, выдаст точный вердикт, есть у вас любовник или любовница. Но зачем кому-то об этом знать, люди работают, это не только их право, а обязанность.
Гаррету не нравилось, но к нему приписали аналитика из карантинной зоны, именно оттуда были осужденные.
– Похоже вы их лучше знаете, мы мускулы, вы голова.
– Снимите осаду, – после минутного рассуждения пришел к выводу Бишли.
