Геном победителя - страница 18

. Но, на мой взгляд это лишний показатель того, что тиражи изданий не являются главным показателем качества концепции. Просто Рэнд читается в разы проще Маркса, а подавляющему большинству её читателей не хватит мозгов на анализ несовершенств теории объективизма. Уверен, что процентов 80 граждан, прочитавших книгу «Атлант расправил плечи» вообще не знают о существовании этой теории.

А около половины (это в лучшем случае. В худшем более половины, процентов так 60) смогли сделать из этих книг единственный вывод о том, что государство – это зло, которое мешает творческим личностям, поэтому долой государство. Забавно, что, если этих «читателей», которых Марина Ивановна Цветаева сто лет назад тонко определила как «глотатели пустот», самих хорошенько проанализировать, легко можно заметить, что сами они, несмотря на все свои претензии на яркую индивидуальность, ближе всего к тому самому иждивенческому слою, которое Рэнд крайне жестко высмеивала.

Но вернёмся к основной ошибке Рэнд – существует только одна объективная реальность, на которую совершенно не влияет мозг познающего её субъекта. Вероятно, на столь серьезный сдвиг в парадигме, приведший, по сути, к краху концепции объективизма, повлияли упоминавшиеся уже ранее позитивисты, оказавшие мощное воздействие на науку в начале ХХ века (как раз тогда, когда училась и формировала своё понимание философии Айн Рэнд). Для тех, кто уже успел забыть, кто это такие, сократим время на перелистывание к началу главы. Позитивисты – это те самые ребята, которые совершили переворот в научной психологии (например), прочно введя в неё эксперимент и положив начало математике в психологическом познании. Что, в целом, оказало на психологию крайне положительное влияние – она перестала быть умозрительной философской системой и стала естественно-научной18 дисциплиной. В философии позитивизма главное звено более чем рационально для конца XIX века – вместо мысленных экспериментов и рефлексии как основного метода познания, для научного подхода необходим эксперимент. То есть, только то знание научно, которое проверено непосредственным чувственным опытом исследователя. Естественно, в ту пору это было грандиозно и вызвало вполне законный переворот в науке и философии.

Тогда ещё почти никому не приходило в голову, что:

А) Мир наполнен не поддающимися человеческому восприятию (тому самому чувственному познанию) вещами, которые, исходя из этой концепции изучить будет просто нельзя. Однако, квантовая физика как-то изучается;

Б) Картина мира у каждого исследователя по умолчанию будет субъективной, а не объективной. Сознание, установки, ценности, система мировосприятия, избирательность внимания и восприятия – всё это будет накладывать свой отпечаток. Мы с вами уже обсуждали, что два идущих по одной и той же улице человека увидят совершенно разные картины;

В) Одна из основных сложностей заключается в том, что сознание исследователя так или иначе оказывает влияние на исследуемый объект. Есть так называемый эффект Розенталя, который, правда сам Р. Розенталь называл «эффектом Пигмалиона»: когда экспериментатор заинтересован в подтверждении своей гипотезы (а когда нет, кстати?!), он непроизвольно и даже неосознанно будет действовать таким образом, чтобы его гипотеза в эксперименте подтвердилась. В социальной психологии, например, есть широко известные Хотторнские эксперименты Э. Мэйо, являющиеся яркой иллюстрацией такой ситуации. Мэйо, правда, хватило и профессионализма, и научного мужества признать свою ошибку и пересмотреть всю суть Хотторнских исследований, что в дальнейшем принесло очень многое в психологию управления и психологию труда