Сердце Витьки перестукнуло от страха.
Сейчас.
Всё будет кончено?
Или начнётся новый отсчёт?
Появится новый мир, его собственный и Ромашки, за который они будут сражаться, как дед Карен и бабушка Таша.
Витька выдохнул и подошёл к Ромашке:
– Маргарита, надо поговорить.
Ромашка посмотрела на Витьку затуманенным взглядом и пробормотала, что как-нибудь потом.
– Сейчас, – настаивал Витька.
– Говори, – Ромашка направилась за Витькой, всё ещё оглядываясь на Бернарда, к которому подбежали две первокурсницы.
– Маргарита, я… – Витька сглотнул, слова не желали выговариваться, – люблю тебя, – выдавил он из пересохшего горла задеревеневшими губами.
Ромашка смотрела на него так, будто увидела впервые.
О чём она думала?
Витька напрягся, казалось, у него из глаз сейчас посыплются искры.
И…
…услышал мысли Маргариты, на русском! Это был прорыв.
Наверное, когда любишь, и случаются настоящие чудеса.
«Виктор – самый красивый, самый умный студент на нашем курсе. Неужели правда любит? Он так сам сказал, а я ни разу не ловила его на лжи. И как он догадался, что я нарочно к Петрушкову подошла, потому что ещё на первом курсе в него, в Витьку, влюблена была? Может, не догадался? Приревновал? А если мы целоваться будем, что Карен Ахмедович скажет? Цветы Виктор мне подарил самые любимые. Где только в сентябре нашёл маргаритки?» Дальше мысли порозовевшей Ромашки ушли в такие непроходимые дебри, сплетённые из застенчивости, нежности, опасений и влюблённости, что Витька покраснел.
Он читал мысли Ромашки и боялся, что его сердце от счастья выпрыгнет сейчас из груди.
Ромашка была в него влюблена! Кто бы мог подумать?! Кто разгадает этих девушек?! Особенно если не умеет читать их мысли?
Витька взял Ромашку за руку, завёл за пыльный шкаф у двери в деканат и поцеловал в губы.
Мысли Ромашки взорвались коротеньким выводом: «Ему же ответить надо!» – и девушка, привстав на цыпочки, шепнула в ухо Витьки:
– Я люблю тебя.
Когда, поцеловав Ромашку сотню раз и договорившись встретиться завтра, Витька вышел из университета, в его душе играл оркестр, наверное, поэтому он не услышал сразу мелодию раиза. Звонила бабушка Таша, звала на дачу с Гриней, непременно с ним.
– Но Гриня работает, – Витька покосился на друга, застывшего посредине дорожки с метлой в руках.
– Бери Гриню и дуйте к нам на дачу, – произнёс из-за плеча бабушки Таши дед Карен, – тут сюрприз для него.
Витька кивнул, кажется, он догадывался, что придумали дед и бабушка, он подбежал к Грине, который уже отмер и нагрузил листьями электронные носилки, те подрагивали в воздухе так, что листья шелестели.
– Гриня, едем на дачу! Там… сюрприз! – Витька набрал отключившегося деда Карена.
– Мне ещё треть дорожек осталась, – вздохнул Гриня, переворачивая страницу.
– Как проректор, разрешаю доделать работу завтра, – отчеканил дед Карен с экрана раиза, – приезжай, Соболев, дело есть.
Гриня кивнул, отнёс метлу в подсобку, носилки послушно плыли за ним, будто крупная собака за хозяином.
Такси появилось вмиг, Гриня и Витька молча прыгнули в машину, набрали код и полетели на дачу Мамедовых.
Выскочив из города, воздушное такси резво неслось над сосновым бором. И среди розовых стволов и матовой тёмной зелени сосен вдруг распахнулась поляна, открывая двухэтажный дом, словно соткавшийся из солнечных лучей.
Витька давно не был в этом любимом с детства доме, золотились под лучами солнца брёвна, блестели от скачущих солнечных зайчиков прозрачные стёкла окон, на алую черепичную крышу летели с лёгким шелестом листья с единственной среди сосен берёзки перед домом.
