Пропасть между человеком и геноведьмой оказалась куда ближе, чем думалось Гензелю. И пролегала она в глазах склонившейся над ним женщины. Не пропасть – страшный провал, на дне которого копошилось что-то безмолвное, скользкое, равнодушное. Что-то, что бесстрастно глядело на Гензеля, оценивая его с хладнокровием линз микроскопа.
Вот что казалось ему пугающим и чужим с первого мгновения их встречи, хоть он и не осознавал этого, пока не заглянул прямо ей в глаза. Геноведьма с прекрасным лицом женщины была не просто холодной или отстраненной. Она взирала на людей как на микроскопические организмы с другой планеты. Она была бесконечно далеким от них существом, лишь прикидывающимся близким биологическим видом. И все ее эмоции были столь же фальшивы, как и гладкая бледная кожа, на которую они проецировались. На самом деле она ничего не чувствовала и не могла чувствовать. Она была властительницей плоти, королевой жизненных процессов – мертвой, истлевшей королевой, навеки сросшейся со своим троном. Заледеневшие кости, покрытые лохмотьями древней гнили. Бесстрастная старая паучиха в своем огромном, свитом из генетических цепочек логове.
Нежить, неспешно и равнодушно копошащаяся в теплых останках своих жертв.
– Пора, – прошептала геноведьма ему на ухо, и Гензель обмер, ощутив себя так, будто ледяная слизь из ее прекрасно очерченного рта сквозь барабанную перепонку стекает прямо ему в мозг. – Нечего тянуть. Мой дом скучает, Гензель. Скучает по сытной горячей крови, по молодым и сильным клеткам. Скучает по тебе, мой милый. А ведь до этого он кормил тебя, согревал и защищал. Кажется, самое время отплатить ему за труды, верно? Он будет доволен. Ему уже давно не попадалось ничего столь питательного и юного. Не переживай, тебе не придется идти. Дама окажет тебе любезность.
Хватка ее пальцев была столь сильна, что Гензель непременно вскрикнул бы, если бы сохранил контроль над голосовыми связками. Несмотря на то что весил он самое меньшее вдвое больше нее, геноведьма легко подняла его с пола и бросила на плечо подобно дорожному тюку. В ее тонких, обтянутых гладкой кожей руках должна была скрываться огромная сила, и Гензелю оставалось только возблагодарить судьбу за то, что ему не довелось осуществить свой предыдущий план. Несмотря на то что в ее руках не было механических частей и усилителей, ей не составило бы труда разорвать его пополам, как тряпичную куклу. Ей и не нужны механические усилители, подумалось Гензелю, у нее есть власть над тем, что бесконечно сильнее и выносливее любой стали: над живой материей.
– Я отнесу тебя в операционную, – произнесла геноведьма таким спокойным тоном, будто речь шла о небольшой прогулке. – Надеюсь, Гретель уже приготовила все необходимое для расщепления. Прости, забыла тебе сказать. Сегодня юная ведьма будет мне ассистировать. Сама попросилась. Знаешь, а ведь она и в самом деле обладает отличным потенциалом. Я бы даже сказала, крайне впечатляющим. За последние несколько месяцев, пока ты пользовался моим гостеприимством, она раскрылась с удивительной стороны. Она стала бо́льше, чем моим подмастерьем. Она стала геноведьмой. Пока еще юной, пока еще неопытной, но все же…
«Гретель! – взмолился Гензель, раскачиваясь на узком и остром плече, цветочный аромат которого теперь казался омерзительным, как трупный запах. – Не верю! Заткнись!»
