Генрих - страница 6

Правда, в жизни Григория был один случай… странный случай, который он так и не смог понять, а тем более объяснить. Это произошло летом 1943 года. Невзрачная с виду высота на карте была обозначена маленькой чуть заметной точкой, но, видимо, был в ней какой-то особый смысл как для русских, так и для немцев. С одной стороны высота была окружена болотом, а с другой – лесистой местностью, поросшей высокой сочной травой. Русские танки медленно, широкой цепью двигались по направлению к высоте. Кругом была мертвая тишина. Но когда первая колонна танков была уже в пятистах метрах от высоты, раздался бешеный шквал артиллерийских залпов. Видимо, замысел фашистов в том и заключался, чтобы зенитным огнем расчленить движущиеся русские танки на две части, а затем поочередно уничтожить их. Это был настоящий поединок между русской танковой колонной и немецкой артиллерией. Танк Орлова оказался под прицельным огнем неприятеля, и через несколько минут в борт машины попал снаряд, который пробил его. Танк вспыхнул ярким пламенем. Оглушенный взрывом снаряда, Григорий несколько минут был в бессознательном состоянии, но когда пришел в себя, то ужаснулся. Весь его экипаж – механик-водитель Толик Скворцов, радист Сергей Гомеров и наводчик Николай Макарович Войнов – были мертвы. Григорий не помнил, как выбрался из танка. Кругом рвались снаряды, горела техника, а черный дым точно пелена закрывал знойное июльское солнце. Шатаясь, Григорий брел по полю, но вдруг взрывная волна от снаряда накрыла его. Очнулся Григорий от сильного удара в плечо. Он открыл глаза и попытался подняться, но тяжелый сапог со всей силой придавил его к земле. Десятка два немцев с автоматами в руках окружили его и, громко смеясь, показывали друг другу на него пальцами. Вдоволь насмеявшись, немцы приказали Григорию подняться и прикладами автоматов погнали к той самой высоте, которую русские войска в тот день так и не смогли отбить у немцев. В землянке, куда его привели, Григория подвергли жестокому допросу. Его били по спине, ногам и животу, а лицо тяжелым тупым предметом разбили в кровь. Григорий молчал. Всю ночь немцы забавлялись, пытаясь хоть слово выбить из русского танкиста, но все было напрасно. Ранним утром Григория решили расстрелять. Его вывели из землянки (сам он идти уже не мог, не было сил после зверских побоев). Было чудесное летнее утро, пели птицы и ласковое солнце пригревало с высоты. Григорий, чуть прищурив глаза, посмотрел на небо нежно-голубого цвета и без единого облачка. Затем его взгляд скользнул по кронам деревьев и остановился на залитой солнцем поляне. Лесной воздух, точно бальзам, настоянный на целебных травах и цветах, слегка дурманил голову. Григорию вдруг до боли стало жаль, что именно в такое прекрасное и совсем, казалось, мирное утро он должен умереть. В нескольких шагах от него стояли немецкие офицеры и, нагло улыбаясь, с интересом смотрели на него. Из всей компании больше всего привлекал к себе внимание майор – здоровяк под два метра ростом и весом не менее ста килограммов. Он просто умирал от смеха, глядя, как русский танкист еле держится на ногах. И Григорий не выдержал. Он повернулся в сторону майора и смачно плюнул ему в лицо. Фашист от неожиданности так и застыл с открытым ртом и выпученными глазами. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем немец осознал, что произошло. Рыча как раненый зверь, он выхватил из кобуры пистолет и бросился на Григория. Но тут другой офицер, в чине обер-лейтенанта, заслонил спиной Григория и стал что-то громко говорить майору. Майор еле сдерживал себя от злости, но по мере того, как говорил обер-лейтенант, злость его утихала. Через несколько минут он успокоился, спрятал пистолет в кобуру и, запрокинув голову, громко рассмеялся. Офицеры, стоявшие рядом, составили ему компанию. Обер-лейтенант даже не улыбнулся. Он резко повернулся в сторону Григория и жестом приказал ему спускаться вниз по склону горы. В руке обер-лейтенанта блестел на солнце парабеллум. Превозмогая боль, Григорий сделал несколько шагов и остановился. Перед глазами запрыгали красные зайчики, в ушах появился сильный шум, еще секунда – и он потеряет сознание. Качнувшись назад, Григорий почувствовал между лопатками сталь парабеллума. Немец толкнул его, и Григорий вынужден был продолжить путь. За то время, что они спускались вниз, Григорий несколько раз падал, но немец держал его на прицеле и молча ждал, пока он поднимется. Силы покидали Григория. Каждый шаг давался ему с невероятным трудом, сердце замирало, а по лицу и спине струился липкий неприятный пот. Но немец упорно гнал его вниз.