Из-за перегруженности метафорами и нарочитой выспренности слога и писать, и читать местную писанину было довольно сложно. Мало того что в литературе царила мифология, так еще и пафоса с нравоучениями хватало. Жаль, но Мольер еще не написал своих лучших комедий! А корнелевскую трагедию «Сид» я уже почти наизусть выучил. На общем фоне, пожалуй, радовал только Поль Скаррон, который довольно зло обстебал всяких чувствительных рыцарей и селадонов. И читался он лучше, чем оба Скюдери. Роман про Великого Кира я даже две сотни страниц не осилил.
Идея трагического умирания от великой любви не нашла отклика в моем черством сердце. Никогда в жизни не понимал мужиков, которые, вместо того чтобы добиваться поставленной цели, распускают сопли и слюни и жалуются, какие они несчастные. Мда. Угораздило же меня попасть в эпоху, когда суровых воинов сменили метросексуалы. Между прочим, танцы и изящные манеры входили в перечень изучаемых мною предметов. Но вот уж хрен им поперек морды, балеты я танцевать не буду!
В конце концов, тренировать тело можно было другими способами. Фридриха, например, обучали верховой езде, но в седле он держался не слишком уверенно. А я собирался напроситься с герцогом попутешествовать по Курляндии. Отец планировал заняться восстановлением страны, и мне хотелось при этом присутствовать. Оценить фронт работ, посмотреть, как он договаривается с людьми, и поучиться управлять страной. Пусть даже маленькой.
Подтягивания, отжимания и качание пресса тоже вошли в список тренировок. А еще Отто предоставил мне пошитый из парусины мешок, набитый пшеном, – на нем я отрабатывал удары. Разумеется, нагрузки я выбрал соответствующие моему нынешнему дохлому, ни разу не тренированному тельцу, но с чего-то нужно было начинать.
Ну а фехтование вписалось само собой. Владеть шпагой для дворянина было так же естественно, как дышать. У меня пока была подростковая, облегченная версия оружия, но для отработки техники это был идеальный вариант, а на данном этапе на большее я и не замахивался. Стойки, удары, защита, тренировка выносливости и дыхалки… тренер делал скидку на мой возраст и болезненный организм, но я все равно выматывался. Каждый выпад и поворот отрабатывались до автоматизма.
Еще одной тренировкой (но уже силы воли) стали посещения церкви. Мне всегда казалось, что храм нужно посещать по велению души, поэтому обязаловка серьезно напрягала. А процесс исповеди каждый раз заставлял нервничать. Между прочим, большинство лютеран признавало в качестве таинств только крещение и причастие. Но мне, как всегда, «повезло» нарваться на верующих другого толка. И, беседуя со священником, я постоянно дергался.
Не потому, что я сильно грешил (да чего там вообще может нагрешить десятилетний пацан?), а из-за боязни проколоться. Больно уж глазки у моего исповедника были… цепкие. Как у соседа из прошлой жизни, который, вспоминая о службе, не забывал повторять, что бывших КГБ-шников не бывает.
У моего препода по изящным манерам, кстати, тоже был нехороший взгляд. И когда я познакомился с ним получше, у меня возник только один вопрос – неужели у герцога Кетлера нет внутренней разведки? А если есть – куда она смотрит? Месье Поль был явным французским агентом влияния, и я даже не сказал бы, что он это сильно скрывал. Напротив. Постоянно возвеличивал свою страну, как образчик моды и культуры.
