«А почему бы и нет?» – спросил он себя, не найдя других причин для того, чтобы совершить то, что хотел. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Эжен решительно направился туда, где стоял конвой.
– С дороги! – бросил он, равнодушно раздвигая в стороны копья гвардейцев, и бросил уже через плечо: – Я поверенный августа.
Никто не посмел его преследовать, и Эжен спокойно пересёк коридор, ведущий к спальне пленницы.
Второй конвой он тоже миновал без проблем, и, только ступив в комнату, замер, оглядываясь кругом. Некогда богато отделанная по моде прошлых десятилетий, она теперь так же запустела, как и всё крыло. Никто не собирался церемониться с супругой предателя, и Эжен тоже не испытывал к ней сочувствия. «Война есть война, – твёрдо усвоил он уже давно. – Здесь или ты, или тебя».
Но не старомодные потускневшие гобелены и не пыльный бархат портьер поразили его, а то, что все полки, ниши, столики и тумбы абсолютно пусты. Словно неведомый распорядитель приказал вынести отсюда всё, что могла бы взять в руки герцогиня Брекке. «Всё, чем она могла бы себе навредить», – поправился он.
Самой северянки он тоже не увидел. И только расслышав из-за перегородки негромкий плеск воды, Эжен догадался, где следует её искать.
Медленно, словно во сне, он двинулся вперёд и бесшумно приоткрыл дверь.
Северянка уже куда меньше походила на то измученное существо, что увидел Эжен не так давно во дворце. Она сидела в мраморной ванне, почти по плечи погружённая в неё, а девушка из дворцовой прислуги расчёсывала гребнем её чёрные волосы. Прямые и гладкие, они ниспадали почти что до самого пола, а кое-где влажными прядками прилипали к плечам.
Тусклые лучи, падая из окна, освещали широкие скулы и маленький подбородок северянки. То и другое делало её лицо слегка непривычным взгляду. Эжен видел её с правого бока и, несмотря на лёгкую неправильность, не мог не признать, что это лицо можно назвать красивым. Нос смотрел немного кверху, а бледные губы потрескались, но это не слишком её портило.
Эжен успел отметить ещё и тонкое, как у лесной нимфы, чуть заострённое плечо, от которого вниз к пояснице тянулся уродливый алый рубец.
В следующее мгновение северянка резко повернулась.
– Кто здесь? – крикнула отчаянно и зло. Раздался всплеск, и вместо того, чтобы скрыться с глаз, герцогиня вскочила в полный рост, так что теперь Эжен видел её целиком: плоский живот, алые бусинки сосков и тут же прикрытый ладонью треугольничек лобка.
Задержав взгляд на последнем, Эжен сглотнул. Несмотря на ещё один едва заживший шрам, пробегавший по животу наискосок, и изрядную ссадину, уродовавшую лицо северянки, Эжен по достоинству оценил её внешний вид.
– Мне приказано вас проведать, – ляпнул Эжен первое, что пришло на ум, и ещё раз обвёл взглядом стоявшую перед ним фигуру.
– Керве! – крикнула северянка и тут только, опомнившись, посмотрела на девушку, замершую с гребнем в руках, и обмякла. – Не знаю, как тебя… – в отчаянье пробормотала она.
Догадавшись, чего пытается добиться пленница, Эжен отстегнул плащ и, прежде чем та снова осела в воду без сил, закутал в него юную герцогиню.
– Прошу прощения, – негромко сказал Эжен, когда северянка, таким образом, оказалась в его руках, – я не хотел вас смутить.
Северянка стиснула зубы. Эжен видел, как страх и ненависть борются на её лице.
– Пустите, – вяло сказала она. – Кто вы такой? Кто позволил вам войти? Август обещал мне покой!
