Германский офицерский корпус в обществе и государстве. 1650-1945 - страница 35

В то время и на протяжении всего XVIII века математика была связующим звеном между наукой вообще и военной наукой в частности и, более того, служила основой для той и для другой. Военное искусство считалось областью математики, точнее, ее практическим применением. Считалось, что при выполнении маневров во время сражений необходимо следовать формам геометрических фигур и что можно предсказывать падение крепостей при помощи арифметических вычислений. Наполеону, который был незаурядным полководцем, приписывают слова: «Чтобы быть хорошим генералом, необходимо знать математику. Она предоставляет массу возможностей проверить свои идеи. Вполне возможно, что своими успехами я обязан знанию математики». Представления о важности неких теоретических знаний привели к тому, что после Семилетней войны участились попытки повысить профессиональный уровень офицеров с помощью общего образования, для чего создавались военные школы. Однако, по общему мнению, непосредственный опыт участия в военных действиях имел гораздо большее значение, чем научное образование. Решающим моментом, определившим интеллектуальный уровень офицеров, стал пример здравомыслящего, но довольно недалекого короля Фридриха-Вильгельма I, который презирал всех ученых и «болтунов», а также грубого, необразованного принца Леопольда Анхальт-Дессауского: «Все, что выходит за уровень познаний хорошего унтер-офицера, – бесполезная зубрежка».

Но даже практические профессиональные навыки до Семилетней войны были редкостью в офицерской среде. На этот счет мы можем привести мнение такого компетентного судьи, как Фридрих Великий. В отличие от своего отца он был значительно образованней большинства своих современников и в весьма резких выражениях отзывался о нежелании своих старших офицеров постигать книжную премудрость: «Если опыт – это единственное, что нужно хорошему генералу, то самыми лучшими военачальниками были бы мулы принца Евгения Савойского». После окончания войны он предпринял ряд шагов, чтобы поднять уровень образования своих будущих офицеров и дать им больше теоретических знаний. В Шолпе и Кулме были основаны кадетские училища для юношей из дворянских семей Померании и Западной Пруссии, а в Берлине в кадетском корпусе был выделен элитный класс, получивший название Академия дворянства. Король распорядился в зимние месяцы проводить в помещении новой армейской инспекции занятия по географии и искусству фортификации, на которых должны были присутствовать наиболее способные офицеры. В дальнейшем он отобрал двенадцать лучших учеников и включил их в свою свиту, чтобы самому читать им лекции и чтобы они ознакомились с искусством настоящей войны. Хотя такие методы привели к созданию элиты – офицеров Генерального штаба, среди которых были действительно знающие люди, большинство фронтовых офицеров эти преобразования почти не затронули, и выпускников кадетских корпусов было слишком мало, чтобы заполнить все существовавшие вакансии. Общее образование и военная подготовка, как и прежде, зависели от случая. В целом уровень образования офицеров был довольно низкий, и главная тому причина – невозможность получить должную подготовку в сельских районах, откуда набиралась большая часть прусского офицерского корпуса.

Вследствие этого среди прусских офицеров отношение к техническим знаниям было примерно такое же, как у готской знати раннего Средневековья. Так, например, Прокопий Кессарийский в своей «Истории войн римлян с персами, вандалами и готами» пишет, что, когда дочь Теодориха Амаласунта хотела дать своему сыну образование, ее окружение возражало против этого. Умение читать и писать, говорили они, не означает храбрости, ребенок, который привык бояться своего учителя, никогда не станет храбрым воином. Теодорих не посылал готских юношей в школу, но он завоевал великую империю, не умея читать и писать. Подобная замена рационального мышления иррациональным оставалась довольно частым явлением вплоть до второй половины XIX века. Здесь мы имеем дело с фундаментальным вопросом образования, и то, как он решался, всегда зависело от мировоззрения и общих предпочтений. То, какое образование получают офицеры, имеет весьма важное значение и чревато серьезными долгосрочными последствиями.