ГЕРОИ И ГЕРОИНИ - страница 5

Соломия промолчала. Что тут скажешь? Это надо чувствовать. Чувствовать потерю всем сердцем и телом. Каждой клеточкой. Боль, которая становится сущностью, застилает глаза белой пеленой и шепчет мерзким голосом: «Ты потеряла ее навсегда».

Есть невосполнимая утрата – смерть близких.

С отчимом Соля жила до совершеннолетия. Ровно три месяца. На восемнадцатый день рождения, Андрей протянул девушке свои ключи от квартиры и исчез из ее жизни.

Он продолжал работать в той же фирме, в которой служила Галина. И появлялся в жизни падчерицы два раза в год – в день смерти жены и на Новый год. Так уж повелось, что этот семейный праздник они праздновали вместе. Так как у Андрея не было семьи, он считал Соломию единственным родным человеком. Девушка так не считала, но этим двум традиционным встречам не препятствовала.

Потом как-то резко жизнь изменила свою траекторию движения. И понеслась по канавам и кочкам.

Все, нужно взять себя в руки и не думать ни о чем. Что было, то прошло. Сейчас новый день, новая жизнь, новая Соломия. Не важно, что было и будет, важно то, что есть. На данный момент – это объятия «командировочного». Он позвонил утром и шепотом поинтересовался:

– Ты свободна вечером?

Соломия отставила чашку с кофе и вздохнула.

– Свободна.

– Тогда я буду у тебя к семи.

Девушка попрощалась и нажала отбой. Он придет, наплетет своей ненаглядной о важном деле или командировке и ровно в семь будет топтаться под дверью с джентльменским набором: цветы, бутылка вина или шампанского.

Все у них оказалось настолько предсказуемо, будто старую пластинку крутили по кругу. Чем она лучше жены? Моложе? Раскованнее? Красивее?

Такие размышления тоже были не новы. Однако ничего в этом сценарии она изменить не пыталась. Неожиданные визиты, быстрые поцелуи на прощание и бег галопом, чтобы вернуться обратно на исходную.

Никогда не нужно соглашаться быть второй. Потому что тебя и воспринимают теперь, как запасной аэродром. Отдушина. Секс без обязательств. Не жена.

Она тщательно наносила макияж, стоя у зеркала в прихожей. Вот только вспомнился тот, кого безуспешно пыталась забыть. Изменял ли он жене? Предпочел бы иметь запасной аэродром? Жить по принципу: бери свое и уходи?

Женя заявился на десять минут раньше. Девушка надела кокетливый халатик и даже делала вид, что внимательно слушает, о чем тараторит любовник. Внезапно из общего непрерывного потока слов, она услышала знакомое имя. И сердце тревожно забилось в груди. Теперь нужно было аккуратно допросить Женю. Хорошо, что он уже выпил вина и немного расслабился.

– Да уж, как все меняется. Я его уже почти четыре года не видела, – начала издалека Соля.

– Ты же знаешь, он весь в делах. Кстати, спрашивал, как ты.

– И как я? – улыбнулась краешком губ, думая о другом. О рисунках, широких ладонях и голубых глазах.

– Замечательно. Замуж вышла, двойню родила. – Женя невозмутим и серьезен. Свое он привык отстаивать до конца. А Соломия считалась «его».

Он знал, тот мужчина никакой угрозы не несет, что Соля уже переболела. Но все же. Она еще изредка рисовала его силуэты – Женя видел рисунки в письменном столе. Пришлось порыться в личных вещах любовницы, но врага, как говорится, надо знать в лицо. Тем более лицо было знакомым.

Тему продолжать было бессмысленно. Женя уже смотрел на Солю с подозрением, поэтому любое ее слово, жест, улыбку пропускал через собственный фильтр ревнивца и собственника.