Герои, жертвы и злодеи. Сто лет Великой русской революции - страница 18

В 20-х числах ноября Керенский явился в Новочеркасск к генералу Каледину, но не был им принят. Конец 1917 он провёл в скитаниях по отдалённым селениям под Петроградом и Новгородом. В конце января 1918 вернулся в Петроград, в начале мая – в Москву, где установил контакт с «Союзом возрождения России». Когда началось выступление Чехословацкого корпуса, «Союз возрождения» предложил ему пробраться за границу для переговоров об организации военной интервенции в Советскую Россию.

Только в июне 1918 Керенский под видом сербского офицера в сопровождении английского разведчика Сиднея Рейли через север России покинул страну. Прибыв в Лондон, он встретился с британским премьер-министром Ллойд Джорджем и выступил на конференции лейбористской партии. После этого он отправился в Париж. Жил во Франции, участвуя в постоянных склоках и интригах русских эмигрантов. Пытался продолжать активную политическую деятельность, но без особого успеха, выступал с резкими антисоветскими лекциями, призывал Западную Европу к крестовому походу против Советской России.

В 1939 году женился на бывшей австралийской журналистке Лидии Триттон. Когда Гитлер в 1940 г. оккупировал Францию, бежал в США.

Немногим известно, но в 1968 году Керенский попытался получить в США разрешение на приезд в СССР. От него потребовали выполнить ряд условий: признать закономерность социалистической революции; правильность политики правительства СССР; признать успехи советского народа, достигнутые за 50 лет существования Советского государства. Но потом, по неизвестным причинам вопрос приезда Керенского в Москву был неожиданно снят с обсуждения.

Воспоминания жгли беглецу сердце. Советский журналист Генрих Боровик, встречавшийся с Керенским в 1966-м году в Нью-Йорке, рассказал, что первой сказанной бывшим правителем России при встрече фразой было: «Господин Боровик, ну скажите там, в Москве – есть же у вас умные люди! Ну не бежал я из Зимнего дворца в женском платье!»

В конце жизни Керенский тяжело заболел. В нью-йоркской больнице он отказался от приёма пищи и врач вводили ему питательный раствор через капельницу, но Керенский вырывал иглу из вены. Такая борьба продолжалась два с половиной месяца. Фактически он покончил жизнь самоубийством. Местные русская и сербская православные церкви отказались отпевать изгнанника, считая его виновником падения России. Тело отправили в Лондон, где проживал его сын, и похоронили на местном кладбище.

Во время Февральской революции во главе Государственной думы оказался Михаил Владимирович Родзянко, «второй человек в России», каковым он сам себя считал. Его называли «заговорщиком», и чуть ли не «организатором февраля», а на самом деле крах самодержавия был для него огромной личной трагедий.

Уже сам внешний вид Родзянко был карикатурным, он был толстым, с огромным животом и звучным, раскатистым голосом. За глаза в Думе его называли «барабаном» и даже «самоваром». Да и сам он в шутку именовал себя «самым большим и толстым человеком в России». Была хорошо известна, к примеру, эпиграмма его коллеги Владимира Пуришкевича:

Однако на самом дел он был убежденным монархистом и прилагал все усилия к сохранению “исторической власти”, в том числе пытаясь подталкивать ее на путь либеральных реформ и конституционализма. Драма его жизни в том, что сделать ему это не удалось.