– Распри, распри, ох уж эти чертовы распри, – сказал он со вздохом. – Почему никто не может меж собой ладить, уживаться мирно? А, Кальдер?
– Отец в свое время говорил: отправь троих северян в одну сторону, и они кинутся друг дружку резать прежде, чем ты скажешь, кто за кем идет.
– Хм! Умен был, сволочь, этот Бетод, что бы про него ни говорили. А вот войну, начав, остановить не смог. – Доу пошевелил измазанными в чужой крови пальцами. – Когда руки испачканы кровью, отмыть их нелегко. Это мне Ищейка однажды сказал. А руки у меня в крови, сколько себя помню.
Кальдер с опаской прищурился, но оказывается, это всего лишь Треснутая Нога бросил из темноты платок Доу; тот, подхватив, взялся обматывать порезанную руку.
– Небось, поздновато отмываться?
– Все одно кровь еще лить да лить, – отмахнулся Треснутая Нога.
– Пожалуй, что так.
Доу забрел в пустое стойло и, задрав голову, сладостно закатил глаза. Кальдер услышал, как солому орошает моча.
– Ну… так… вот.
Если они хотели, чтобы он почувствовал свою незначительность, то им это удалось. Кальдер не исключал возможности, что его убьют. Но, похоже, им все равно, и это уязвляло гордость.
– Есть ли какие-то указания лично мне? – осведомился он.
– Тебе? – Доу обернулся через плечо. – А на кой? Ты все равно ими или подотрешься или пропустишь мимо ушей.
Возможно, и так.
– Тогда зачем за мной посылали?
– Да вот братец твой все уши прожужжал, что ум у тебя самый прыткий на всем Севере. А мне уже тошно слушать, как он говорит, что не может без тебя.
– Я слышал, Скейл где-то возле Устреда?
– В двух днях верхом. И едва я узнал, что Союз пришел в движение, тут же послал за ним, чтобы он шел на сближение с нами.
– Тогда во мне толку особого нет.
– Я бы так не сказал… – струйка притихла, – ну чего ты, черт тебя дери? – и возобновилась снова.
Кальдер скрежетнул зубами.
– Может, наведаюсь к Ричи. Посмотрю, как у него там с набором.
«А может, если получится, и уговорю его помочь мне протянуть хотя бы этот месяц».
– Ты же свободен, как птица?
Ответ был известен им обоим. Свободен, как голубь, ощипанный и нанизанный на вертел.
– Все как при твоем отце, право. Всяк волен делать все, что ему заблагорассудится. Верно, Нога?
– Верно, вождь.
– Волен-то волен, но только так, как я ему, собаке, укажу!
Карлы Доу заржали, будто услышали необычайно удачную шутку.
– Передашь Ричи от меня привет.
– Непременно, – Кальдер поворотился к дверям.
– Слышь, Кальдер! – окликнул Доу, стряхивая капельки. – Смотри только, не наделай мне делов.
– Каких делов? Что-то не соображу.
– А таких. А то с одной стороны южане, которых надо бить, да еще всякие там выродки вроде Жужела из Блая. А тут еще это его хренейшество Стук-Перестук, штырь бы ему в дышло… Да еще мои люди друг дружке дорогу переходят… Словом, не жизнь, а сплошная заноза в заднице. Терпеть не могу, когда кто-то тайком, за спиной, плетет что-то свое. Пытается под меня копать, да еще в такое время… Так что смотри, если что, башки тебе к херам не сносить!
Последнее он проорал, выпучив глаза. Ни с того ни с сего в нем полыхнула ярость; жилы на шее вздулись. Все настороженно притихли. А Доу, выпустив пар, опять сделался безмятежным, аки агнец.
– Понял меня?
Кальдер сглотнул, пытаясь не выдать страха.
– Суть уяснил.
– Ну вот и славно. – Доу зашнуровал гульфик и ощерился, как лиса при виде незакрытого курятника. – А то ужас как не хотелось бы трогать твою жену. Она ж такая красотуля. Хотя, понятно, и не такая, как ты.
