– Так это ж плаун, – узнал Егор, – по ботанике проходили!
– Ну, уж я не знаю, какой там плавун – не плавун! Бери чтоб! – наступала Аушка и подавала ему пучки девясила и дягиля, зверобоя и плакун-травы кипрея с розоватыми цветками и узкими листьями, и даже крапивы натолкала за пазуху – так и жжётся. – Да, да, возьми-ка и травы-одолень, по-нонешнему валерьяна будет!
Ещё бы немного с бабушкой задержался, совсем бы как чучело соломенное стал – Страшила Страшилой! Отбежал подальше, вытряхнул травку на задворках – как будто невзначай. А тут Ух и Ах с пилой да топором так и приступают.
– Пили! Коли! Неси! – говорят.
Но Егор не такой уж простачок – традиции Вотчины знает:
– А куда поленья нести прикажете?
– К костру двенадцати месяцев, – отвечают хором, даже не задумываясь, так уж надоело всем объяснять!
– Так я же не туда иду, а оттуда!
– Ух! Ах! И правда! – стоят, лбы чешут. На этот счёт никаких указаний не было.
Вот пока думали, Егор дальше и ушёл. Поляну молодецких забав пришлось миновать. Как один в поле не воин, так гигантскими шагами в одиночку не бегают, в шишкобол по одному не играют – интереса нет, духа соревновательности. А вот к мосту-мосточку подходил Егор с опаской. Михайло Потапыч ещё в берлогу не залёг. Вон как раз стоит о дерево спину чешет, а может и когти точит, новые приёмчики из боевых искусств отрабатывает. Э, да он не один! Разговоры в лесу далеко слыхать – если по ветру.
– Ну, и как мальчик? Мне обламывать, или сами обломаете? – это медведь рыкнул.
– Воспитание – процесс поступательный. А ты всё в наступление идёшь, – хохотнул кто—то знакомый ему в ответ. А от голоса его скрипучего – по спине мурашки. Оказывается, когда в лесу только деревья скрипят – это не так страшно.
И когда Егора за плечо тронули, мурашки с его спины так и попрыгали. Куда уж страшнее!
Глава 5. Шурши бывают разные – большие и маленькие
– Ты куда? К Шишку в гости или ко мне? – спрашивающий был с Егора ростом и весь в листьях – зелёных и жёлтых. Они были сухие, и оттого сильно шуршали.
– А, Шуршик! – догадался Егор. Про его существование он уже знал, но до сих пор не догадывался, что Шуршик – это просто маленький Шурш. А есть ещё Шурши большие, что ему и было немедленно объяснено.
– Меня бояться не надо, я маленький и хорошо для Шуршей воспитанный.
– Да я и не боюсь, – пожал плечами Егор.
– А чего ж такой испуганный? – не отставал Шуршик. Любопытство Шуршей не знает границ, оттого они всегда в листьях. Везде ищут истину и под всем видимым – скрытую причину, подоплёку то есть.
– Под опавшими листьями в сосновом бору находится мох, подо мхом – грибница. Грибница – это такие белые ниточки в земле. От грибницы растут грибы. Но только летом и осенью. А белые – это те, которые с коричневыми шляпками, – рассказывал Шуршик, показывая Егору окольный путь к волшебному колодцу. – Они появляются только тогда, когда после дождя нога начинает, – бух, не договорил, – на белом мху поскальзываться. Вот как сейчас! – поднялся, отряхиваться не стал, всё равно весь в листьях.
– А с кем это там медведь? – скрывая страх, спросил Егор.
– А то ты не знаешь? – недоверчиво покосился Шуршик: – Они каждое утро с Шалауровым разминаются. Это зарядка такая, гимнастикой называется.
В колодец Егор не полез, только заглянул.
– Там сухо! – предлагал свою помощь Шуршик. – Ног не замочишь.
– А зачем?
– Сухо? – не понял Шуршик.
