– Голоса? – единорожка удивилась. – У меня есть голос в голове, когда я думаю.
– Не этот голос. Это… твой голос. Нормальный голос, если так можно сказать.
Впрочем, это большой вопрос. Этот голос никогда не выходит из головы ни одного человека. Трудно сказать, глядя на истории людей, является ли он даром или всё-таки безумием.
– С антисоциальным поведением то же самое. Это злость, агрессия… Ничего нет. Я даже не дрался никогда.
Твайлайт старательно переваривала услышанное, увиденное и познанное. Не представляю даже, насколько сильно поразила её эта книга. Меня она в своё время поразила. Понимает ли она вообще её правильно?
– То есть, можно сказать, что твоя мама ничего не употребляла и не испытывала стресса… Это значит, что она постаралась, чтобы с тобой всё было хорошо?
Совершенно внезапно мне было нечего ответить.
Может быть, она и старалась… Может быть, думала краешком мысли. Может быть, то, что она в итоге сделала, было изощрённой формой заботы. Хотел бы я знать. Да только это не так просто, когда она вот уже с лет пятнадцать живёт на другом конце планеты.
– Хотел бы я знать…
***
Твайлайт снова хандрила.
Поразительно, как легко это можно увидеть на её лице. До сих пор спокойное, сосредоточенное, задумчивое, заинтересованное, радостное или удивлённое лицо начинало источать грусть, словно солнце, целиком состоящее из пасмурных облаков. Как назло, я заметил её хандру лишь в начале рабочей недели, и хоть я мог поговорить с ней и как-то отвлечь её вечерком, днём она оставалась одна. Наедине со своими не особо весёлыми мыслями.
Мне даже не надо было узнавать причину. Какой-то отдалённый уголок моей души входил в резонанс с подавленностью единорожки, которая так и не восстановила свои воспоминания. Не имеет прошлого, будущее размыто и сомнительно, а настоящее – бетонная клетка, за которой сплошная опасность. До нашей с нею встречи на мусорке я сам чувствовал себя не лучше. Мне всегда чего-то не хватало, какой-то детальки, чтобы ощущать жизнь.
Хорошо хоть сегодня суббота, и я могу поработать для неё этой деталькой.
Я подошёл к Твайлайт, которая лежала на кровати с грустным лицом в не менее грустной позе больной собаки. Сел рядом и погладил её по шёрстке, потом по голове, слегка приминая чёлку, которая удивительным образом умудрялась всегда быть ровной, хотя я ни разу не видел, чтобы единорожка за ней как-то старательно ухаживала. Затем, слегка прихлопывая упругую гриву, спросил первое, что было на уме:
– Как дела?
– Никак… – отстранённо ответила она, явно погружённая в свои невесёлые мысли.
– Что будешь делать сегодня?
– Не знаю…
– Я смотрю, библиотека-то подходит к концу.
Я обратил внимание на книжную полку возле кровати. Единорожка, не особо разборчивая в книгах, читала с удивительной регулярностью всё подряд. Первой прочитанной ею книгой был сборник русских народных сказок, который я дал ей с мыслью, что это чтиво идеально для начинающих. Закончив, она поставила сборник на верхнюю полку слева и, недолго думая, начала читать следующую книгу в ряду.
Так она стреляла книгами сначала по одной раз в 3-4 дня, а затем, когда навык чтения подрос, умудрялась справляться с книгой за день. Удивительное создание. Она ставила картонный разделитель там, где брала последнюю книгу. Сейчас разделитель был на финишной прямой, на нижнем ряду от правой стенки его отделяло всего две книжки: подаренный мне ещё в школе первый том какой-то подростковой фантастики и толстенькая и довольно богатая карманная книжка про оригами.
