– Мне хотелос-сь сделать приятное. Себе.
Она протянула ко мне руку так же неторопливо, как говорила. Её пальцы дотронулись до моей щеки, и это прикосновение было отвратительно раздражающим. От него не просто веяло холодом суровой зимы. Ладонь походила на бархатистую резиновую перчатку, в которую набрали «живую» воду. Что-то бурлениями перемещалось с места на место, но под «кожей» не было даже намёка на кости или же плоть…
Бе!
– Став этим, ты утратила практически все ощущения. Ты даже видишь меня не так, как когда была живой. Что тебе в этом приятного?
– Тебе неприятно!
Губы женщины постарались изогнуться в улыбке, но у неё это вышло не особо красиво. Ей предстояло учиться и учиться мимике, какой она обладала в прошлом. Но, видимо, тренироваться в этом ей мало хотелось. А мне мало хотелось продолжать разговор. Поэтому я, даже не прощаясь, вернулся в дом и плотно закрыл за собой дверь. Затем сел за письменный стол и некоторое время смотрел в одну точку – дожидался момента, когда гостья покинет пространство, которое я считал исключительно своим. И только потом изменил позу да вернулся к записям. Стул подо мной скрипнул. Листы в чёрной тетради зашуршали под руками.
Призраком ночи стояла она
Да протягивала ладонь.
И, как мрамор, кожа была холодна,
И в зелёных глазах не горел огонь.
Туманным мраком её коса
Оплетала, как змейка, стан.
Сколь смертельна её краса.
Сколь опасен её обман.
Прежний облик навеки стёрт,
В новом нет ни на грамм тепла.
Жизни девы затих аккорд.
Милая, как же ты мертва!
Выведенные на полях строчки мало походили на продолжение моего рассказа, поэтому я с недовольством посмотрел на них. Затем вычеркнул слово «милая», написал вместо него «дурочка» и задумался.
Так, на чём же я там закончил писать всё-таки?
Ах, да!
Я не выдержал и рассмеялся.
Я не выдержал и рассмеялся. Всё из-за того, что мне довелось провалиться в сон, но я и Элдри были по-прежнему живы. Моя промашка не стала роковой.
– Эм-м, – проснулась от моего смеха Элдри и начала тереть кулачонками глаза.
– Просыпайся, скоро выезжаем.
Сказав так, я поднялся с валежника и вышел из дома на берег реки. Солнце уже вовсю светило, и мне от этого было хорошо и спокойно. Пусть гарпии не боялись солнечного света, но определённо его недолюбливали. У них было ночное зрение. В дневное время они становились практически слепыми, а потому ожидать нападения днём, раз уж ничего не произошло ночью, никак не стоило.
Из-за хорошего настроения, я позволил Элдри немного побегать вдоль пляжа, а сам занялся приготовлением завтрака и подготовкой коня к дороге. Девочка со смехом долго носилась туда-сюда, вымокла насквозь и, в конце концов, бросилась в воду. Она так весело плескалась, что я не выдержал и тоже искупался.
Ах, разве может быть что-то лучше, нежели холодные воды реки на рассвете начинающегося жаркого дня?
Они придали заряд бодрости. Я даже с сожалением обтёрся рубашкой. Грусть возникла не только из-за того, что не хотелось лишать кожу капелек влаги, но и… моя любимая чёрная тоже вымокла насквозь! Определённо стоило задуматься о сменной одежде для этой неряхи!
И, как показало время, задуматься о тёплой одежде.
Со мной-то ничего не произошло, я и будучи мальчишкой редко болел. Иногда подхватывал насморк и всё. Став взрослым же и вовсе забыл про болезни. Благодаря потокам энергии я напрочь лишился подобных каверз тела. А вот девчонка рассопливилась моментально. Вроде пять минут назад ещё здоровая была, и вдруг начала противно хлюпать носом да чихать.
