– В приемной вам подскажут, как добраться до нашей гостиницы – дружелюбно сказал зам. главного. В приемной, на радостях, Николай подарил молоденькой секретарше шоколадку и она подробно рассказала, как добраться до гостиницы. Одновременно он оформил у нее свое командировочное предписание. Секретарша, видимо и раньше имевшая дело с командировочными или шоколадка сыграла свою роль, но командировочная была оформлена на два дня позже, чем положено. Секретарша улыбнулась, а Николай ликовал в душе. Пару дней можно будет посидеть дома, правда придется съездить на вокзал и купить у приезжающего из Йошкар-Олы билет. Николай быстро нашел гостиницу, старую бревенчатую двухэтажную избу. Снял номер на одну ночь, оплатил, получил белье, бросил его на указанную кровать и заторопился за билетом в обратный путь – домой. На свободе хорошо, но дома лучше.
Он решил сразу, потерплю, куплю билет в Москву, а потом пообедаю и поужинаю одновременно. На железнодорожном вокзале на Москву было два поезда. Один утром, второй вечером. Отстояв очередь в кассу, Николай купил билет на утренний. Только справившись со всеми делами, которые он никак не хотел откладывать, Николай почувствовал ужасный голод. Ел-то он утром, да и то кое-как. Да и от холода его уже давно начало трясти, как в лихорадке. Зубы стучали как пишущая машинка и он постоянно стискивал их, что б не дребезжать.
– Не заболеть бы чего доброго – подумал он. Николай не ел уже целый день, а уже начало смеркаться. Он зашел в продовольственный магазинчик. После Москвы ассортимент продовольствия оставлял желать лучшего, но на без рыбье и рак рыба. Ну черт с ним и с этим магазином и со всем остальным. Надо выпить что-нибудь покрепче, лучше всего спирта неразбавленного, от которого сразу по всем жилам потечет расплавленное тепло и поесть как следует мяса и много, много хлеба. Он еще раз чертыхнулся. Я заслужил сегодня – позавтракаю, пообедаю и поужинаю одновременно. Он вернулся в гостиницу, приятно ощущая в портфеле тяжесть уже початой бутылки водки – он сделал приличный глоток прямо в магазине, чтоб как-то унять дрожь во всем теле, куска деревенского сала и целой буханки мягкого серого хлеба. Николай любил хлеб из глубинки. Он был, как правило, душистым, свежим и пах как-то особенно. Запах напоминал что-то далекое, деревенское. Хотя сам родился в Москве, но школьником лето проводил в деревне у бабушки, где много возился с лошадьми. С того времени запомнил и полюбил неповторимый, деревенский аромат. Плохо молотое зерно, отдавало запахом печи, золы и еще чем-то непонятным, но дорогим и близким. Чудился запах свежескошенного сена, конского навоза и пота лошадей. Войдя в свой номер, Николай увидел на второй койке, стоящей на другой стороне комнаты, лежит одетый, такой же, как и он, командировочный. Прикрыв ноги одеялом, в пальто и шапке – это было забавно, сосед повернулся к Николаю.
– Выпить есть чего – спросил он.
– Есть – ответил Николай.
– Зовут меня Виктор, приехал из Ленинграда, третий день торчу в этой дыре, замерз как собака, спился как дьявол и ни одной девочки. – Разом все высказал сосед и стал подниматься.
– Меня зовут Николай.
Виктор поднялся с кровати, а Николай стал раздеваться. Снял пальто и хотел снять пиджак, он терпеть не мог пиджаков, они стесняли ему движения и упаковывали все тело как в панцирь, но Виктор сказал.
