– Кто идет? – раздался неожиданно громкий голос. – А, это ты, Рэдс. А я уж и не ожидал тебя увидеть. Помянуть успел. Ты ведь вроде собирался им показать, где раки зимуют? И как успехи? Хе-хе. О, а это кто с тобой? Человек? – голос дрогнул, повеяло холодом.
Герой.
– Я это… мимо проходил.
Свет бил по глазам, и я ничего не видел кроме ослепительно-яркого луча. Сквозь него никак не мог разглядеть обладателя голоса. Да что уж говорить, я в данный момент видел лишь только собственные руки, расположенные максимально близко к глазам.
– Ты вроде не похож на одного из этих…
– Я не из… этих, о ком вы там думаете, я вообще здесь вроде как проездом… проходом.
– Странник, значит?
– Что-то вроде того.
– Хорошо. Только без глупостей, понял? Пусть у меня и один глаз, но я буду им пристально наблюдать за тобой. И только дай мне повод…
– Я самый мирный человек по эту сторону от Потока!
– Посмотрим. Рэдс, ты за него отвечаешь. Да, и кстати, думаю, тебя захочет увидеть Мэв, раз уж ты все же вернулся живым и здоровым. Даже не представляю, как тебе это удалось. Наверное, не дошел, а? Прятался где-нибудь неподалеку? Хе-хе. Ладно, заходите пока не передумал.
Лязгнул метал. Ворота открылись. Мы пошли на свет, подобно мошкам, летящим на мох.
– Добро пожаловать в Стоки, путник, – прохрипел седой одноглазый крыс, сплюнув себе под ноги, – не будь, как дома. Здесь тебе не рады. Местные не любят… людей. Тебя пустил лишь из-за Рэдса. Знай это. Помни об этом.
Я ничего не стал отвечать. Просто прошел мимо. За нами закрылись ворота, и мы оказались в поселении под названием Стоки. Что же, все лучше, чем бесцельно шататься во тьме по закоулкам мрачных тоннелей.
Когда глаза сфокусировались после яркого ослепительного света прожектора, взору предстали низенькие домики-халупы, выстроенные из всякого хлама – досок, кирпичей, арматур – подкрашенные разводами разноцветной краски. Ближе к центру, где находилась площадь, халупы вырастали на два этажа ввысь, а то и на три. На площади по периметру выстроились торговые ряды. В центре виднелся фонтан, подсвеченный синими огнями. То был фарфоровый белый друг, из которого гордо бил вверх струей поток воды. А над головой разрослось бетонное небо, расписанное живописью, интерпретирующей картины времен ренессанса, матами, граффити, да непонятными надписями, которые было проблематично разобрать. Там же под самыми бетонными сводами среди прямых линий труб свили себе гнезда ласточки. Они кружили, летали, как маленькие шустрые точки в лабиринтах мрака и зловония.
Тут и там бегали жители поселения. Некоторые не удостоили нас своим вниманием, погруженные в свои дела и заботы. Однако, большинство останавливались и провожали взглядом, открыв рты и тыкая пальцами.
– Мама, мама, смотри – это человек.
– Тише. Не подходи к нему.
– Тьфу, бродяга!
– Кто пустил его сюда?
– Слышишь? Таких, как ты, сюда не звали!
– Мэра, Мэра, позовите Мэра!
Шепот, шепот, шепот.
Не обращай на них внимания. Они, так скажем, не привыкли к подобному. Дай им шанс.
– Ничего не обещаю, – проговорил я сквозь зубы.
Времена меняются. Всем нам предстоит пройти через определенные перемены. Мне, тебе, им. Будь уверен, скоро они заговорят по-другому.
Он что, подмигнул? В его голосе, в шепоте, что звучал у меня в голове, появилось нечто таинственное. В сердце засвербело. И стало как-то немного дурно, затошнило. Но это, скорее всего, из-за того, что в желудке давненько не бывало ничего съестного.
