Герр Вольф - страница 19

Фюрер поощрительно кивнул все еще задорно болтающему Пикеру. Даже в глубокой задумчивости он никогда не выпускал из виду окружающих его людей и не терял нить разговора.

– А между тем, – перебил он Пикера, – у украинцев был период культурного расцвета, кажется, в X–XII веках, но теперь их церкви с дешевыми позолоченными образами – такое же убедительное доказательство их духовного упадка, как и музеи, в которых выставлено собрание старомодного хлама.

Тем временем катер причалил к пристани.

– Мой фюрер, – обратился к Гитлеру Шмундт, – надеюсь, теперь вы наконец-то позволите проводить вас на обед?

– Разумеется, Рудольф, разумеется. Но я до сих пор не осмотрел свой бункер. Это безобразие! Безопасность превыше всего!

– Но, мой фюрер, – трагически развел руками Шмундт, – доктор Морелль рекомендовал вам принимать пищу в одно и то же время!

– Шмундт, Шмундт! Я бы не советовал вам превращаться в зануду и догматика Гальдера! Вы в курсе, почему девяносто процентов исторических покушений были успешными? А я в курсе! Единственный метод, который следует применять, – это не придерживаться в своей жизни регулярности. Все лучше делать в разное время и внезапно.

Гитлер первым решительно шагнул к трапу.

Бункер фюрера находился рядом с его домиком, и попасть в него можно было как с улицы, так и из наземных апартаментов.

Гитлер перевидал на своем веку множество бункеров. И все же Шмундт и Раттенхубер не могли не заметить, что у входа в личное бомбоубежище «Вервольфа» шеф заметно заволновался. Нахмурясь, он довольно долго стоял перед открытой массивной, из броневой стали, дверью, словно не решаясь войти.

– Шмундт, – наконец горячечно прошептал Гитлер так тихо, что адъютант был вынужден приблизиться к нему почти вплотную, – так вы утверждаете, что дно этого бункера касается гранитной плиты?

– Так говорят, мой фюрер, – пожал плечами Шмундт. – Если прикажете, я сегодня же проконсультируюсь у Шпеера!

Фюрер отрицательно мотнул головой.

– Не стоит, Рудольф. Я поговорю с ним сам. Насколько мне известно, Шпеер в ставке. Пригласите его ко мне… после ужина.

– Яволь! – вытянулся Шмундт.

По бетонным ступенькам они спустились вниз. По обе стороны коридора располагались комнаты размером не более чем три на пять метров. В кабинетах ничего лишнего: паркет, санузел, вмонтированные в стены шкафы и сейфы, простая, без затей, мебель. Только в спальне пол украшал персидский ковер.

Но зато все помещения бункера имели многоступенчатую вентиляцию, центральное отопление, были радио- и электрифицированы.

– А здесь вполне уютно, господа, – неожиданно повеселел Гитлер, ступив на персидский ковер. – И главное, какая тишина! Только здесь можно быть наедине с вечностью! Выключите свет, Шмундт!

Свет погас. В помещении без окон воцарился абсолютный мрак.

– Если здание и может быть символом ситуации, то именно такое убежище, напоминающее древнеегипетскую гробницу! – голос Гитлера словно увязал в густой темноте и казался пророческим.

Шмундт, все еще держащий палец на выключателе, и Раттенхубер, застывший у невидимого входа, отчетливо напряглись.

На какое-то мгновенье Гитлер замолк, и лишь едва слышное монотонное шипение вентиляции и хриплое дыхание погруженных в темноту людей оживляло замкнутое черное пространство.

– Какая здесь смертельная аура! – Гитлер перешел на захлебывающийся шепот. – Какая огромная непроницаемая бетонная глыба без окон, чьи стены занимают во много раз больше места, чем вся полезная площадь! Мои астрологи клянутся, что где-то здесь глубоко-глубоко под землей проходит тектонический разлом, через который внутренняя энергия Земли устремляется вверх, наружу! Включите свет, Шмундт!