Хотя и на земле за это время тоже произошли перемены, на глаз они были заметны мало. Темпы же деградации океанических экосистем казались поразительными.
Размышляя над этой проблемой, он проводил часы в лабораториях, библиотеках, перед экраном компьютера, изучая и сравнивая множество таблиц и диаграмм с сотнями показателей. Оценивая влияние на океан различного рода природных факторов и человеческой деятельности, Максим пришел к выводу, что климатические изменения не только в море, но и на суше связаны с ростом морского судоходства.
Графики увеличения тоннажа морских судов в 19 и 20 веках, их суммарного трафика, объемов перевезенных грузов, гораздо точнее совпадали с диаграммами роста температур, кислотности вод, снижением океанической биомассы и видового разнообразия, чем кривые повышения концентрации парниковых газов. Эти данные давали четкие корреляции не только в глобальном масштабе, но и в регионах Средиземного, Карибского и Южно-китайских морей и других областях активного судоходства.
Можно дискутировать по поводу того, какой из факторов действовал губительней, однако то, что движение крупных судов вело к изменению климата на планете, было неоспоримо.
Проведя немалый объем теоретических и натурных исследований за счет небольших грантов, он обнаружил, что особенно пагубно на океан влияло увеличение размера и мощности судов, а также диаметра и скорости вращения их гребных винтов. Наиболее точно наносимый ими вред отражал предложенный Максимом показатель, который он назвал – Kilvaterny active trail dimension (KАTD) – объем активного кильватерного следа, т.е. количество воды, вспарываемой судном в процессе движения. По его данным выходило, что любой корабль с водоизмещением более 5 000 тон являлся убийцей океанических экосистем.
Максим пришел к выводу, что поверхностный слой океана представляет собой сложное образование, подобие кожи, придающей ему стабильность. Судоходство разрушает эту структуру, превращая ее в «простую» мелко размолотую воду, оставляя океан беззащитным.
Еще в 19 веке состояние «океанской кожи» было таково, что след от прохождения даже небольшого парусного корабля водоизмещением в сотню тонн, не имевшего винтов, а только скользившего по глади моря, оставался видимым на его поверхности в течение многих суток и даже недель. Сегодня эта защита оказалась перепаханной судами и перемолотой их гигантскими винтами в такой степени, что после прохождения танкера водоизмещением в половину миллиона тонн, кильватерный след исчезает уже через несколько часов.
Несмотря на очевидность приводимых аргументов, подкрепленных надежной статистикой, его работы не находили не только практической поддержки, но и положительных откликов в среде теоретиков.
Сначала это удивляло Макса. Однако консультант одной из его работ при встрече объяснил, что свобода судоходства и морской торговли незыблемо укоренилась в менталитете европейцев, не менее, чем приверженность индивидуальным свободам.
Богатства европейской цивилизации обязаны судоходству. История Европы последнего тысячелетия есть история мореплавания – географических открытий с захватом и разграблением целых континентов; торговли – обмена стеклянных погремушек на золото и рабов; захвата территорий и уничтожения аборигенного населения; военных компаний, подчинивших им две трети мира.
Судоходство и сегодня выступает в качестве краеугольного камня глобализации и их экономического благополучия. Поэтому, любое исследование или теория, направленные на дискредитацию или ограничение мореплавания, не могут даже обсуждаться.
