– Подводная нежить, приветствую, – села на корточки оборотниха. – Не разучились говорить? – над озером прошёл русалочий гул. – Невозможно разобрать вашу речь. Совсем одичали, утопленницы! Меня вы хотя бы понимаете? – русалки закивали. – Хоть это радует… Вы в моей власти благодаря силе лабрадорита-камня. Смотрите на него и кивайте. Которая из вас утопилась из-за неразделённой любви? – пятеро кивнули. – Дуры. Глупо из-за мужиков губить себя. Ты, с зелёными волосами в венке из водорослей, подплыви ко мне. Не бойся. – Русалка приблизилась. Авелина достала из-за пояса кинжал и вспорола ей горло. – Из твоей крови я сделаю зелье, подавляющее волю. Надеюсь, любовь твоя была сильна.
Болото поглотило зарезанную русалку, точно брошенный камень. Авелина вынула из кармана склянку и накапала в неё густую зелёную кровь, стекающую с острия кинжала.
Русалки завыли, оплакивая подругу. От их высоких сильных голосов поднялись волны. Писки разлетелись. Тина выплеснулась на берег и испачкала оборотниху.
– Хватит слёзы лить, которых нет, – разозлилась Авелина. – Мёртвое умереть не может.
Она заткнула кинжал за пояс, спрятала склянку в карман и вновь посветила кулоном. Русалки завыли в последний раз и скрылись под водой. Оборотниха сняла капюшон и вернулась в карету.
В Наккаре она первым делом навестила Янину. План, как превратить её в послушную куклу, всё ярче прорисовывался в голове Авелины.
– Вчера я погорячилась, – сказала она, садясь напротив читающей принцессы. – Волнение за сына заставляет меня делать ужасные вещи. Отныне я желаю, чтобы между нами не было разногласий. Мы ведь семья.
– Да, я стала Граффиас, – подтвердила Янина, перелистывая страницы романа о рыцаре, спасшем леди из плена людоедов.
– Мы обязательно поладим, – обняла её Авелина. – Предлагаю вместе посетить мой макф, сделать пожертвования. Ты ведь любишь заниматься благотворительностью?
– Люблю, – потупила взор принцесса. – Простите, однако ваша инициатива кажется мне подозрительной.
– Твои сомнения рассеются, когда ты, я и Конан поможем детям, потерявшим родителей на войне, – улыбнулась оборотниха. – Мы получше узнаем друг друга и будем делать всё слаженно, как части единой цепи, как настоящая семья! Наши враги увидят, что мы объединились, и побоятся нападать.
– Какие враги?
– Я сказала лишнее? Извини! Думала, вы с леди Матильдой снова поссорились.
– Откуда вы узнали?
– Мы при дворе правителей юга, дорогая! Здесь все обо всём знают.
– Ненавижу интриги.
– Я тоже! Интриганы – гнусные существа. Подслушивают, сплетничают! А в Наккаре стены тонкие… Вы сильно ругались на Матильду. Я тоже её не люблю. Совсем затравила она моего сыночка. Ах, опять я о своём! Скажи, ты согласна навестить сирот в моём макфе?
– Не уверена, что это хорошая затея. Лорд Конан не любит такие места.
– Я с ним поговорю. Сейчас мне важно только твоё согласие. Ты не против составить мне компанию, дочка?
– Хорошо. Вместе посетим приют.
Авелина ещё раз обняла растерянную Янину и отправилась к сыну. Конан терпеливо выслушал её, хмуря чёрные брови, и, вытянувшись на софе, спросил:
– Мама, я всё равно не понимаю, зачем я нужен в макфе? Ты без меня справиться не можешь?
– Повторяю в последний раз, сынок, – сдержанно молвила оборотниха. – Ты должен подлить Янине любовное зелье, пока подкупленные мною сироты отвлекают её. Имей в виду, от нас она ожидает коварства, от детей – нет. Выпив зелье, принцесса потеряет волю.
