– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Помогаю. Можешь передать мои слова Лавриалю. Глядишь, у него появятся хоть какие-то шансы. Понимаю, чем тебе не нравится Конан. Но не понимаю, чем нравится Лавриаль. Мой родственничек хотя бы умеет сражаться. Эльф же наверняка слабак.
– Зато у него есть манеры! – воскликнула принцесса. – За что члены твоей династии ненавидят меня? Я не убивала никого из Граффиасов, сдерживала жестокость брата. Сейчас защищаю Бекрукс, забочусь о нищих и больных.
– Не все Граффиасы против тебя. Я тебе сочувствую. По-своему… За остальных говорить не буду. Глупцов много. Их мысли не угадать. Сначала я презирал тебя. Союз оборотня и мага мне казался неприемлемым. Он подчёркивал, что мы проиграли в войне и вынуждены заключить с королём перемирие, чтобы выжить. Конан думал так же. Но всё же согласился стать твоим супругом. Я скорее бы прыгнул на меч, чем на кого-нибудь из северянок. Хотя, на деле вышло, что север лёг под юг, а не наоборот.
– Твои пошлости неуместны. Союз между нашими династиями придумала не я! Я согласилась стать женой Конана только ради мира. Я желаю добра магам и оборотням. Не понимаю, отчего удары достаются тем, кто не сделал ничего плохого?
– Ты в царстве зверей. А они чуют слабость. Хочешь уважения и любви, перестань бескорыстно вкладывать деньги в макфы и наивно хлопать ресницами. Превратись в злую фурию. Тогда тебе постараются понравиться, опасаясь твоего гнева. Последуй моему совету и увидишь, подданные запоют хвалебные оды в твою честь. По-иному среди волков уважения не получить.
– Мирные жители любят меня. Ненавидят лишь Граффиасы и горстка знати.
– Понятие «мирные» не подойдёт нашему народу. Его любовь может обернуться ненавистью. Пока ты покупаешь преданность бедняков, они за тебя. Но если придёт тот, кто отберёт у них твои подарки, они станут на его сторону. Страх сильнее любви.
– Твой ум не соответствует возрасту, лорд Рольф.
– Обстоятельства заставляют взрослеть быстрее, чем хотелось бы.
– Мне пора, – сказала Янина. – Приятно было поговорить, не обмениваясь упрёками.
«Зря бежишь в храм, – подумал оборотень. – Там спасенья нет. Лучше оправляйся на север. В Бекруксе ты рано или поздно растаешь, как снег. И оборотни умоются в воде, которая была тобой, не вспомнив даже твоё имя. О чём я размышляю? Жалось – плохое чувство. С появлением в волчьем логове овечки стало много влаги. Лёд, наверное, уже тает. Даже мне при виде печальных глаз Янины становится не по себе».
Принцесса, помолившись за возлюбленного, пришла на задний двор Наккара. В центре сада соорудили арену. Вокруг неё располагались трибуны для зрителей. Бедняки, жаждущие кровавого зрелища, быстро заполняли их. Выше находилось ложе господ, охраняемое стражей. Около него стояли столы с вином и фруктами на случай, если кто-то из лордов проголодается.
Лавриаль, облачённый в салатовый камзол с узором лилий, стоял у плачущей ивы. Она закрывала его ветвями, словно пыталась защитить. Тень падала на лицо эльфа, скрывая бледность и страх. Нарциссы, растущие на клумбе, склоняли головы, напоминая о долге перед династией Снэик. Со всех сторон их теснили коричневые и зелёные кактусы.
Янина подошла к Лавриалю. Небесно-голубая шаль закрыла её, точно щит. С надеждой принцесса спросила:
– Не передумал?
– Нет, – невесело отозвался Лавриаль. – Я обязан защитить честь семьи.
– Я полагала, ты сражаешься за мою честь.
