– Напоминает о Марсе?
– Нет, – несколько резко ответил Неман, но тут же сменил тон. – Извини. Почему-то все думают, что если я рос на Марсе, то я оттуда родом. Но я землянин.
– Я знаю, кто ты. Но почему ты так упорно называешь своим домом то место, где ты практически не жил?
– Ненавижу Марс. Он отнял у меня родителей. Он не предназначен для жизни людей.
– Как и спутники, например.
– Как и они. А теперь спроси у Игоря, хочет ли он вернуться на свой спутник? Ведь, как я правильно понял по цвету его кожи, он не планетарный житель.
– Ты прав, – продолжая поглаживать гибискус согласилась девушка.
Разноцветный свет из иллюминатора играл на ее щеках и висках, окрашивал волосы, добавляя к голубому цвету множество других цветов.
– И все-таки это прекрасно, – продолжила она. – Ты столько летаешь с ним. А он все еще живет вдали от дома в своем горшке. Зеленый и живой.
– Я просто хорошо ухаживаю за ним.
Неман поднялся, взяв леечку, и поставил ее на место.
– А у тебя есть вещи, которые напоминают о доме?
Девушка несколько секунд молчала, смотря на гибискус.
– Нет. Ничего.
– Почему?
Тишину, которая возникла в рубке, нарушал только далекий звук из силового отсека. И дыхание двух людей. Неман обернулся, чтобы взглянуть на Таркелью, и увидел, что она поднимается на ноги.
– Мне не хочется говорить с тобой об этом. Да и ни с кем не хочется об этом говорить. Извини. Спокойной ночи.
Таркелья виновато улыбнулась и направилась к выходу из рубки.
– Да ничего. Спокойной ночи.
Он остался один, если не считать гибискуса. Корабль летел в подпространстве и не нуждался в чьей-либо помощи. Корабельные часы показывали уже за три ночи по земному времени.
Войдя к себе в каюту, Неман выключил экран, чтобы не видеть разноцветный туннель за бортом, и лег. Музыка все еще играла. Теперь уже другая мелодия волновала пространство комнаты.
Лететь оставалось долго – часов пять. Надо было поспать хотя бы чуть-чуть, ведь затем предстоял перелет к Земле. Можно было бы оставить наставления Васко, но Неман хотел увидеть путь до дома воочию. Он закрыл глаза и попросил убавить громкость музыки. Теперь она почти неслышно играла на фоне, как дальний морской прибой в ночи далекой планеты. Ви-Церг сначала не ощущал ничего нового. Затем его тело стало неметь, а мысли путаться между собой, им овладела пьянящая слабость. Образы перед закрытыми глазами гасли и тухли все чаще, все быстрее сменяясь в хороводе, как кадры галофильма.
Он постарался сфокусироваться на чем-то одном, чтобы окунуться в один единственный мир, созданный его фантазией или накопившимися воспоминаниями.
Внезапно Неман почувствовал дуновение ветра, без предупреждения потревожившее его. Ветер принес с собой странный запах. Это был запах свежести и солнечного утра. Потом запах изменился. Теперь он был пропитан легким вкусом залежавшегося на улице мусора, человеческого пота и постоянного страха. В уши начал просачиваться гудящий звук. Возникло ощущение, что он происходит со всех сторон одновременно. Поначалу звук казался бесформенным, аморфным. Но через несколько секунд сплошного гудения Неман начал различать отдельные голоса, сливавшиеся вместе подобно одиноким ручьям, образующим мощный поток, вливавшийся в его уши. Он начал отделять из общего гудения лай собак, шум каких-то механизмов, шуршание плотной ткани. Прохлада все еще чувствовалась. Неман ежился, надеясь тем самым найти источник тепла. И он появился. Где-то сбоку. Неману стало тепло и уютно. Ему показалось, что этого уюта он не испытывал уже очень давно. Тепло окутывало его теперь со всех сторон, постепенно. Это было единственное приятное чувство в этом темном мире. Он все еще ощущал ставший совсем неприятным запах, слышал непрекращающийся шум. И в его закрытые глаза вдруг ударил свет. Он был не особенно ярким, но довольно неожиданным. И Неман решил открыть свои глаза.
