Гид по чаю и завтрашнему дню - страница 28

Андре Миллан. Университет Майами. Фанат Харрикейнз и Мартинс. Зависим от мороженого.

Когда-то в его био можно было написать зависим от pastelito. Зависим от Лайлы. Но не теперь. Листать его ленту – это как расковыривать болячку. Я знаю, что так она не заживет. Claro que sí[48], я должна залепить ее пластырем, скрыть от глаз. Но что касается воспоминаний, здесь я не так сильна, как на кухне.

Андре вчера выложил новую фотографию с геолокацией на Саут-Бич. Я почти чувствую мощное сияние солнца – моего солнца, а не рассеянной, вечно играющей в прятки английской версии. Я чувствую запах соленой воды и его любимого солнцезащитного крема «Сан Бам». Это снимок скрученного полотенца, наушников и радужных шлепанцев, расположенных на переднем плане. Подпись под фото: «Суббота должна быть такой…»

Какой должна быть суббота, Андре?

Я не могу игнорировать мысль, которая болтается, как торчащая нитка на бабушкином фартуке. Андре никогда не ходит на пляж один. Он с друзьями или?..

Я роняю телефон, как горячую картошку.

¡Basta! Хватит. На прошлой неделе бесполезные мысли одолели меня, я испортила торты и выставила себя полной дурой. Любителем. Я позволила Андре испоганить масляный торт, но я не дам ему загубить мой флан. Я поднимаю телефон и зажимаю иконку в виде камеры, чтобы удалить «Инстаграм».

Я делаю глубокий вдох, затем выдох, стараясь задержать мгновение, пока оно тоже не исчезло. Теперь пора возвращаться к работе. Я разделяю смесь на две формы для выпекания, в которые уже налит сахарный сироп, затем ставлю их на противень и отправляю в заранее разогретую духовку. Теперь baño maria – водяная баня. Так мой флан будет пропекаться плавно и равномерно и не потрескается. Электрический чайник звякает. Я наливаю дюйм кипящей воды в противень и доверяю духовку науке, которая похожа на магию. В такую магию я верю.

После пасты карбонара Спенсера с салатом из огорода и моим (идеальным, наивкуснейшим) фланом я держу корзину со стиркой и смотрю в окно на закат. Два часа назад я отправила Гордона доставить Ориону флан после того, как тот поклялся: «Да, Лайла, я понял, что у тарелки стеклянная крышка, и я ее не уроню».

После звукового сигнала на экране моего ноутбука разворачивается окно FaceTime. Родители за кухонным столом теснятся перед экраном папиного компьютера. На фоне я слышу запоминающуюся мелодию из «Фэмили Стайл». Полуденное солнце ярко светит за их спинами.

Мы разговариваем уже не в первый раз. Но начало нашего диалога всегда настороженное. Мы не похожи на самих себя… с тех пор, как я потеряла целый мир, а они отправили меня за полсвета, чтобы я пришла в себя.

– Вот она, моя красавица, – говорит папи. Но его карие глаза с нависшими веками говорят о другом. Станешь ли ты когда-нибудь той Лайлой, которую мы знали?

– Отлично выглядите, – говорю я. Так банально. Так плоско. Я чувствую запах кухни через экран. Апельсины, гуава, молотый кофе, но не тамале. Они слышат меня через экран? Слышат, о чем я мысленно кричу? Вы не будете есть тамале до моего возвращения! Пилар, Стефани и я готовили их с бабушкой по воскресеньям. Затем Пилар, я и Стеф. Теперь двое из них исчезли, и Пили не станет готовить тамале без меня.

– Теперь, когда ты обосновалась, у тебя есть все, что нужно? – спрашивает мами. Ты с кем-нибудь познакомилась? Тебе лучше?

Мне нужно, чтобы Стеф вернулась из Африки и поговорила со мной. Мне нужно, чтобы Андре понял, что он может найти себя и одновременно любить меня. Мне нужно…