– Сколько Кант – в загуле? – Спросил секретарь гильдии, отодвигая стул к центру помещения.
– Не помню. – Сказал профессор, не поднимая головы.
– Четвертый день подходит к концу. – Сказала Иоанна. – Четыре дня просыпаюсь не от будильника, а от рвотного вяканья, из его комнаты.
– Как я понял, никаких поставок за этот период времени не было?
– Не было. – Подтвердила Старжицкая. – Перед тем, как уйти в запой, Кант все остановил. Сказал: «Ни шагу назад, ни шагу вперед». Три колонны с товарами застряли в лесах. Остальные, с оборудованием – на Самоа.
– Но мы, те, что здесь застряли, замаскировали, на всякий случай. – Сказал Карлович. – Тягачи отогнали в заросли и раскрасили прицепы под крестьянские домики. Очень натурально получилось.
– Точно! Издали, никогда не скажешь, что это прицепы. – Усмехнулся Бюлер, сверкнув белозубой улыбкой. – Так – три новые деревеньки посреди леса.
– Значит, все – слава богу. – Сказал Войтеховский и даже перекрестился, глядя на седую голову профессора.
– Не поверю, что все хорошо, пока не скажете, что это ваше «Все – слава богу» значит. – Гадюкой прошипела Жанна Старжицкая, нареченная «кузина» старшины гильдии.
– Дело в том, господа, что мы уже четвертый день мы живем в новой реальности. «Система» четыре дня назад вынесла решение по Шаффурту и огласила приговор.
В зале трактира стало очень-очень тихо.
– Как, многие из вас знают, до сих пор мы витали в облаках. Защитная система Вселенского Надзора никак не могла определиться со статусом этой серой зоны, под названием бургграфство Шаффурт.
– Тут все посвящены в детали, Войтеховский. Давай – ближе к делу. – Сурово сказал главный энергетик Бакстон.
– Эпоха физики отступила на задний план. Пришло время лирики. Так, что терпите, Томас. Короче, мы получили не то, что хотели. Мы с Сигизмундом Самуиловичем, пытались сохранить статус-кво. То есть или остаться серой зоной в череде мирозданий, или получить статус отдельной вселенной. В обоих случаях мы оставались островом Свободы, неподконтрольным ни Вселенскому Надзору, ни Лиге Наций. Кант почти год работал с этим электронным колоссом, направляя его на верный путь. Не вышло. Там, что-то щелкнуло в квантовых мозгах и – все! Теперь Шаффурт тоже исходная вселенная. Нулевая. С десятого числа января месяца. Со Святого Агафона.
– Как это может быть? – Разинули рты физики.
– У, Канта спросите, когда проспится. Хотя он сам еще до конца не разобрался.
– Почему – нулевая вселенная, почему не «39—1658»? – Прозвучал вопрос от дам-гуманитариев.
– У нее спросите. У «Системы».
– У нее спрашивать не хочу. – Фыркнула София Карлович, «дочь» Карла Карловича. – У вас хочу.
– Как я понял, все произошло то ли из-за арифметических упражнений, которые Кант стал подбрасывать «Системе», то ли от того, что мы проходческий щит в Шаффурт перетащили.7 Как я сказал, когда профессор проспится, сами у него спросите. Не это сейчас – главное. Главное – мы, со временем, так или иначе, окажемся в поле зрения мирового сообщества. И, в первую очередь в поле зрения социально ориентированных политических деятелей.
– Значит теперь все? – Грустно спросил физик Эжен Линь, бывший наладчик контура. – Грядет приобщение этого прекрасного места к общечеловеческим ценностям социал-либерализма?
– Да, теперь – все. И, все – очень плохо. Можно сказать, даже – очень нехорошо. Представьте себе, что случится, если прогрессивное человечество, борцы за привилегии для паразитирующих слоев населения и климатические лидеры доберутся до Шаффурта? Современную неолиберальную доктрину все помнят?
