– Идем? – Спросила пани Курцевич.
– Идем. – Ответила Сапари.
В общем зале горело всего несколько ламп и было сумрачно. Зато камин полыхал вовсю и было тепло. За одним столом сидели двое. Двое мужчин представительной наружности. Камзолы на них были бархатные, темного оттенка. Штаны были знакомого по вчерашнему маскараду фасона. Только у одного, ниже штанов, были чулки с башмаками, а у другого отвернутые ботфорты.
При виде дам оба вскочили и поклонились.
– Наше почтение сударыни. Позвольте представиться – доктор Кант.
– Карл Бюлер. – Представился второй, молодой красавец, пронзительный брюнет, с аккуратно подстриженной бородкой.
Женщины представились, в ответ. Мужчины неполиткорректно подождали пока они сядут, после этого сели сами и стали раскуривать потухшие трубки. В других условиях, на обоих можно было смело подавать в суд, за курение в неположенном месте и вред, полученный в результате пассивного табакокурения. Однако обе дамы, не сговариваясь, решили отложить этот вопрос. Вместо этого Стася спросила:
– А вы тут работаете или участники реконструкции?
– Вопрос, по своему – правильный. – Усмехнулся Кант. – Но трудно найти, на него, правильный ответ.
– Вы кажется философ? – Спросила Аннаска.
– Увы, я – физик. Самуил Сигизмундович. Философ Кант был Эммануилом. Он здесь еще не родился. Сейчас тысяча шестьсот шестидесятый год от рождества Христова. А он родится только в тысяча семьсот двадцать четвертом.
– Понятно. – Сказала Аннаска.
– Хотя ничего непонятно. – Добавила Стася.
– Понятно, что хотя бы двое, здесь не сумасшедшие. – Усмехнулась Аннаска.
– Интересно, где Войтеховский, находит таких замечательных женщин? – Восторженно сказал Бюлер.
Возможность выяснить это появилась довольно скоро. Не успели дамы угоститься кофе, как дверь трактира, от сильного удара снаружи распахнулась и в зал влетел тот самый мужик. Юрген Войтеховский, наниматель.
Одет он был странно. Снизу все было какое-то то ли греческое, то ли – римское, до колен. А сверху была меховая накидка, мехом наружу, сшитая мешком.
От Войтеховского шел пар.
– Слушай, Кант почему никто не дежурит в башне? – С порога грозно спросил Войтеховский.
– А, что?
– Много чего. Пришлось от Прохода Цезарей пешком переться. Тревожную кнопку жал, жал. Жал, жал – никакой реакции! Хорошо по дороге, лесоруба раздел. А, так в тунике, по морозу…
– Так, что стряслось?
– Восстание рабов у меня.
– За лейб-гвардией явился?
– Самураи всех Спартаков уже порубили. Там моего преданного виллика ранили. Не тяжело, но опасно. В живот. А, тут у нас хирург прибыл. Давайте его сюда. Везти раненого к нам я не решился. Еще растрясем, по дороге. Поэтому надо врача туда перекинуть пусть посмотрит на месте.
В первый день своего пребывания в Шаффурте, осмотреть новое место работы никому не удалось. Новых работников весь день инструктировали и приучали к местному экологическому питанию. В результате выяснилось, что город настоящий, не новострой со средневековым антуражем. Просто это место, в незапамятные времена, затерялось в реестре нулевой вселенной, а недавно неожиданно нашлось. Во времена забвения, Шаффурт сильно отстал в историческом развитии, поэтому здесь сейчас – натуральный переходный период от феодализма, к Новому Времени. Как это случилось, никому знать не обязательно. Остается только смириться с существующим положением вещей. За сумасшедшую зарплату, разумеется.
