– Помоги-и-и-ите!!!
А голосок-то какой, чёрт бы тебя побрал. Красивый, нежный, хоть и испуганный. А по виду – ну обычный «Петрович». Только с пышным бюстом седьмого размера.
Держу меч на изготовке. Пока не знаю, против кого его использую. Против «Петровича», несущегося на меня и сшибающего всё на своём пути не хуже массивного Торна. Или того, кто за ним бежит.
Дракона за принцессой тоже не оказалось. Только кабан. Огромный такой, щетинистый и злой.
Вздыхаю. Достаю стилет, метко кидаю прямо в наглую свиную харю. Как и ожидалось, попасть в глаз такой быстрой цели не получается. Стилет оставляет глубокую, но для хряка совершенно не опасную рану.
– Абырвал!!! – Гром-баба пробегает мимо, лишь покосившись в мою сторону.
Магия стилета действует, и кабан замедляется, высунув язык. Достаю из-за пояса меч, вонзаю твари в шею по самое не хочу – точнее до сердца. Если бы не ослабление, то так легко бы я не отделался. Свинушки эти только злее становятся от ран.
Оборачиваюсь. Вижу только сверкающие пятки гром-бабы. Замечаю, что она так и не отпустила корзинку с грибами. Кабаны кабанами, а грибовница по расписанию?
– Да стой ты, добрая женщина! Ау! Стой, говорю!
Баба на ходу оборачивается. Останавливается… натягивает улыбку, отряхивается, идёт ко мне. Как, блин, ни в чём не бывало.
– Ах, спаситель мой! Ух, красавчик какой… Вот спасибо! Вот удружил! Я-то думала, всё: явился за душой моей Первозданный.
– Ты чего здесь делаешь? Г… грибы собираешь?
– А то ж… Сезон красносинюшек.
– А тебя берлинги не смущают?
– А что их смущаться, если я одна? Мне ж не с грибами ругаться-то… Я тут всю жизнь прожила и столько видела… Так теперь бельчат бояться, что ли?
Закатываю глаза, оттирая о траву лезвие.
Гром-баба подходит ближе. Под два метра ростом, кудрявая, огромная, в платке и… с усиками. Всё лицо в родинках и папилломах. Вот и сказке конец… Прекрасный мир не менее прекрасных девиц становится суровой деревенской реальностью. Ух, бабина… Чего она от кабана-то убегала? Заломать надо было.
– Меня бабой Кваськой кличут. О! – Она пинает труп кабана. – Хоро-о-о-оший. Ну что, мясцо-то как делить будем?
Вот тут я малость прифигел.
– Не понял? Кабан мой, значит и мясо моё. Хотя… Возьмёшь ногу и шкуру, если разделаешь.
– И бошку!
– Договорились! Скоро буду!
Бегом возвращаюсь на полянку. Слава анклаву, мои справились. Торн сидит на поваленном стволе и осматривает катализатор. Иона держит за шкирку верещащую белку, а Лия вытянула кверху руки, пытается до неё допрыгнуть, но бандитка сильно выше.
– Отпусти зверька! Отпусти, пожалуйста! Не обижай!
– Девчуля, ты недавно зайца верещащего колотушкой по башке пришибла. Ты дура, что ли?
– Заяц – это другое! Пожалуйста, отпусти бельчонка!
– Да что ты? – Иона мотает берлинга туда-сюда, дразня Лию. – Это другое, а? Заяц мимо пробегал, в твою ловушку попал, ты его прибила, а потом сожрала. Бедненький зайчик. А эта дрянь мелкая нас какой день псионит и ещё убежище наше спёрло!
– Отдай бельчонка! Ионка, пожалуйста!
– О, по имени меня назвала. Молодец!
Хмыкаю, быстрым движением вырываю верещащую белку у Ионы.
– Римус! Вернулся? И ты туда же! Ну, кто там верещал?!
Лия заулыбалась, смотрит только на бельчонка. Ей вообще плевать, что я только что вернулся после спасения лесной дамы.
– Ой, как хорошо… Отпустите и…
– Не отпущу, Лия. Сожру. Прости, но тут я с Ионой.
– Господин Римус!..
