Вопреки ожиданиям охрана детского дома огрызалась несильно, уговаривать ее долго не пришлось, ребят вызволили всех до единого, все сто пятьдесят душ, отступили организованно, – жаль только, потеряли двух человек, – в километре от детдома ребят распределили по саням, погрузили погибших и отбыли к себе домой, в партизанскую зону.
Вскоре за детьми прибыл в первый свой рейс пилот гражданской авиации Саша Мамкин.
Хоть и считал Витька Климович, что Мамкин может увезти много народа, а много народа кукурузник не брал, не мог просто – вмещалось в эту четырехкрылую этажерку примерно десять человек, максимум двенадцать, и все… Взлетал кукурузник с трудом, но ни хвостом, ни винтом за макушки деревьев не зацепил ни разу.
– Молодец, Саня, – похвалил его начальник разведки после двух непростых рейсов, – настоящий мастер… Только кое-чего тебе не хватает, не считаешь?
– Чего именно? – спросил Мамкин и неожиданно засмеялся. Невесть чему засмеялся… И вообще улыбка у него была от уха до уха, а на обоих концах улыбки обозначалось по трогательной мальчишеской ямочке.
– Да пулемета, вот чего, – грубым простуженным голосом проговорил начальник разведки. Голос у него действительно был… ну, как у Деда Мороза после хорошей попойки. – Чем будешь отбиваться, если на тебя в воздухе фриц на «мессере» налетит? Пальцем?
– Пальцем, – смеясь, подтвердил Мамкин. – Есть еще, правда, пистолет ТТ, но…
– Это несерьезно!
– А если я попаду фрицу из пистолета в глаз?
– В небе, да на скорости такого не бывает.
– Тогда только пальцем, – оборвав смех, сказал Мамкин, по лицу у него пробежала и тут же исчезла тень, в углах глаз образовались морщины. Впрочем, Мамкина они нисколько не старили, он вообще находился в возрасте, когда человек не то, чтобы не знает, а даже не догадывается, что такое старость.
Впрочем, тень, проскользившая по лицу пилота, подсказала начальнику разведки многое, он понял, что Мамкин каждую неделю раза два, а может, и три смотрит смерти прямо в глаза, сталкивается в облаках с «мессерами» и только выдержка, умение маневрировать, да маленькая скорость – недостаток, превращающийся в достоинство, одаривают его преимуществом, не дают верткому и быстрому, хорошо вооруженному «мессеру» завалить кукурузник.
Более того, Мамкин знал случай, когда летчик на таком же музыкальном инструменте, как и у него, сбил «мессершмитта». Собственно, даже не сбил, а на малой высоте крутил виражи над землей, спасаясь от пулеметных очередей. Немец был азартный, молодой, характер имел жеребцовый, привык дырявить все и вся из пулемета, сжигать прямо в небе – победитель, в общем, – так этот победитель в крик матерился в воздухе, костерил русского тихохода, увлекся, а тихоход взял, да и пошел на одинокое дерево, стоявшее посреди поля.
Немец, гогоча удовлетворенно, устремился за ним: понял, что сейчас он его собьет.
– Давай, давай, рус, сверни голову этой березе, – прокричал он что было силы, – давай, руссише швайн!
В последний момент русский отвернул от дерева в сторону и ловко обогнул его – чуть ли не сквозь ветки проскочил и растаял в воздухе, а разогнавшийся немец отвернуть не успел и всадился в «березу», которая на деле была не березой, а прочным развесистым дубом. Так и сгорел фриц, вися на широко размахнувшихся в воздухе прочных ветках.
Спрашивается, кто из этих двух летчиков «швайн», немец или русский, а? Не помогли немцу ни пушки, ни пулеметы, ни мощный мотор. Только сорванный с головы шлемофон с размотанным на нитки радиопроводом вылетел наружу через разбитый фонарь…
