Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Медленно опустилась на пол. Обида сжала сердце стальным обручем.
Вот как… виновата одна. Во всём. Мои гены. Мой сын…
Словно почувствовав, что матери плохо, из спальне раздался тонкий крик ребенка. Слезы мгновенно высохли. Акси вбежала в комнату и склонилась над кроваткой.
Мой сын. Мои проблемы.
Компьютер услужливо сообщил:
– Маршрут для разгона открыт. Линия 1117-Л. Прошу разрешения на запуск нейтринного двигателя.
Акси выдохнула комок тяжелых воспоминаний и со злобной решимостью отдала команду:
– Запуск нейтрино разрешаю! Обратный отсчет.
– Девять! Восемь!..
Системы корабля оживились, загудели скрытые приводы, мониторы запестрили графиками и колонками показателей. Кресло пилота наклонилось принимая почти горизонтальное положение. Через каналы подключенные к скафандру в тело впились десятки игл, делая инъекцию для преодоления перегрузок. Стабилизирующий газ новой волной хлынул в шлем, наполняя легкостью не только тело, но и мозг. Для перелета требовалось войти в состояние близкое к анабиозу, чтобы организм, усыпленный химией, не почувствовал чудовищного изменения скорости.
– Три! Два! Один!
Обзорные экраны потухли, стекла кабины закрылись металлическими жалюзи. Включенным остался только главный монитор, отслеживающий маршрут. Никаких посторонних звуков, сигналов и тем более свободного обзора космического пространства.
– Старт!
Ну вот и всё.
Сознание упаковалось внутрь черной коробки и словно погрузилось на дно озера, всё стало мутным и нереальным; весь мир отошел на второй план. Через сорок суток, новая инъекция выведет её из ступора, а пока, можно помечтать и побродить среди грёз. Ни волнения, ни тревоги; фантастические сцены, которые никогда не смогут произойти в реальности, сменялись эпизодами из давно забытой жизни. Всё облечено в яркие, футуристические слои краски, как картина на планшете художника. Мир плывет, качается, трепещет на невидимом ветру…
Это было на первом курсе. Джим шел по коридору со своими друзьями ей навстречу. Такой красивый и сильный, совершенное чудо природы… Стеклянный купол главного корпуса Академии дрожал над его плечами, а солнце окружало лучами голову, словно нимб святого. Большие, чувственные губы, синие ангельские глаза. Крылья. Белые, как молоко…
Где-то в глубине эйфорического опъянения сознание пыталось опровергнуть всю эту ересь, воспротивиться, вернуться в реальность. Тщетно. Химики Космического Флота знают свое дело.
Да и зачем сопротивляться? Ведь так приятно.
Длинный, резкий сигнал возвестил о начале торможения.
Состояние организма, в котором находится пилот во время максимального ускорения, специалистами флота называется «пребиоз», а самими пилотами попросту – «вата». Почти усыпленное препаратами тело, вкупе с сознанием, пребывает в полуобморочном состоянии, которое можно сравнить с дремотой на рабочем месте – вроде и не спишь и в тоже время теряется ощущение реальности происходящего. «Вата» помогает человеку переносить немыслимое, с токи зрения стороннего наблюдателя, ускорения физических тел и не дать внутренним органам рассыпаться на молекулы.
Зачастую, выйти из состояния пребиоза сложнее, чем погрузиться в него. Во время запланированного торможения, пилоту поэтапно вводятся нейтрализаторы, и сознание проясняется тоже постепенно. В штатном режиме эффект «ваты» снимается в течении суток. Если же случается аварийная остановка, то процесс выхода ускоряется и последствия иногда плачевно сказываются на здоровье пилотов.
