– Значит, не будешь раскачивать карманные часы у меня перед носом, чтобы заставить крякать?
– Только если попросишь, и за отдельную плату.
– Синклер, это что, была шутка?
Ой! Нечаянно вышло. Я и не думала с ним любезничать, будто ничего не случилось. Возможно, у него даже найдется внятное объяснение, почему он тогда пропал, но я не собираюсь давать этому коварному обольстителю шанс снова завоевать мое расположение.
Я опять перешла на деловой тон.
– Клинический гипноз отличается от сценического. Это не управление мыслями. Ты не будешь делать ничего противоречащего твоим убеждениям. Критическое мышление не даст тебе выйти за рамки комфорта.
Будь я азартной, поставила бы на то, что уж его-то критическое мышление не только позаботится о безопасности, но и вообще помешает гипнозу.
– Хорошо, – он кивнул. – Может, заставишь меня поверить в какую-нибудь ложь?
Он что, совсем не слушал?
– Нет. Обман, манипуляции, использование слабостей – все это мне неподвластно.
Мейсон игриво посмотрел на меня.
– Обидно, наверное, учитывая, что под гипнозом буду именно я.
Чуть-чуть, если быть до конца откровенной.
– Это хорошо, – продолжил он, – что ты не сможешь выудить из меня ПИН-код. Если б могла, наверняка бы уже жила на каком-нибудь тропическом острове.
Теперь он дразнился и действовал мне на нервы. Неудивительно, что я поддалась на его провокацию.
Чувствуя себя очень неловко, я показала рукой в сторону вазочки на журнальном столике.
– Хочешь… M&M’s?
Снова эта его улыбочка.
– Знаю я одну сказку про брата с сестрой, которые ели конфеты в подозрительных местах…
То есть теперь я еще и ведьма, пожирающая детей? Я бы, может, даже возмутилась, но сама временами думала о нем намного хуже. Да что там думала? Говорила!
Однако это замечание как будто вернуло меня в реальность.
Не обращая внимания на его колкость, я приступила к работе и объяснила Мейсону, что он не потеряет ни сознание, ни память. Даже под воздействием гипноза он будет понимать, что происходит, и я гарантирую ему конфиденциальность.
Я уже так много раз произносила эту речь, что мне не составило труда довести ее до конца без запинок и колебаний. Но что же творилось в моих мыслях? А вот что: мой мозг суматошно метался, пытаясь сообразить, что случилось и почему я добровольно провожу время с Мейсоном Бекетом, которого мое присутствие, похоже, волновало так мало, что он даже умудрялся шутить.
– Запомни самое важное: сеансом управляешь ты, а я тебе лишь немного помогу. Любой гипноз – это по сути самогипноз, а я только направляю.
Он выгнул бровь, и я заметила на его лице тень недоверия.
– То есть ты поможешь мне загипнотизировать самого себя?
– Подсознание нельзя просто включить или выключить по желанию. Оно всегда с тобой: прислушивается и откликается. Гипноз – это переход в другое состояние, в котором ты сосредотачиваешь внимание и снижаешь восприятие внешних раздражителей, чтобы лучше сконцентрироваться.
– Не уверен, удастся ли мне отключиться от внешних раздражителей, пока ты рядом.
Мое лицо снова обдало жаром. Надеюсь, хоть не покраснела. Я не знала, как трактовать его заявление и как на него реагировать.
Вот раньше все было проще некуда: я ненавидела Мейсона Бекета – все ясно и понятно. Кто мог предположить, что мой организм будет так на него реагировать.
Однако все мои более-менее хорошие мысли о нем испарились, когда он покачал головой и сказал:
