Она посмотрела на Натали Мэй и Миа, ища в их лицах согласия, но те только удивлённо переглянулись.
– Что? – поинтересовалась Кик.
– Ничего. – Миа потеребила темнокожими пальчиками кончики волос. – Просто как раз тебе лучше всех положено знать, что нас ждёт.
– Э-э, не, ну я как бы не всё время экстрасенс. Мне только иногда что-то открывается. Насчёт Проклятия я ничего не знаю. – Чистая правда. – Я больше как медиум, общаюсь с духами.
Грязная ложь.
Зато девочек это, кажется, успокоило – по крайней мере, до тех пор, пока до них не донеслась опять та же считалка.
– Снова десять-девять-раз – облик монстров ждёт и нас!
– Пойдёмте отсюда, – сказала Кик, и Миа с Натали Мэй последовали за ней к школьной калитке из тонких и острых прутьев. На улице стояла страшная жара, но на Главной улице (которую справедливее было бы назвать Единственной улицей) кишмя кишело народу. К салону красоты «На тот цвет» потянулась вереница старых кошёлок; на крыльце своего хозяйственного магазина орудовал метлой мэр города, прерываясь, чтобы поздороваться за руку с каждым прохожим; парковка перед «Гримп-и-Майер» стояла забитая суровыми внедорожниками на огромных колёсах. Всё как всегда.
Так отчего же у Кик этот жуткий холодок по спине?
«Оттого, что со стрёмной считалочки начинаются все нормальные ужастики», – сказала она себе. Они пошли с Натали Мэй и Миа по тротуару, стараясь держаться тени. Кик знала – знала! – что спрашивать не стоит.
Но не спросить просто не могла.
– Так что вы имели в виду, «что нас ждёт»?
Натали Мэй и Миа опять переглянулись. На этот раз скорее неловко. Нет, поняла Кик: неохотно. Им страшно даже заговаривать об этом предании.
– В общем, была одна ведьма, – наконец начала Миа.
– Чего?
– Ну, несколько веков назад какие-то дети обвинили одну местную тётку в том, что она ведьма, и её посадили в темницу. Горожане боялись устраивать над ней суд, но и отпустить боялись…
– Короче, она умерла в этой темнице, – пролепетала Натали Мэй и, расширив глаза, приблизила лицо к Кик. – Может, и не сама. Ну, ты поняла.
– Не то чтобы прямо поняла, – уточнила Кик, – но примерно догадываюсь, куда ты клонишь. Ты хочешь сказать, её убили.
Костяшки рук у Миа побелели, так она вцепилась в лямки рюкзака.
– А незадолго до своей смерти она прокляла город: каждые сто лет все дети Скукотауна должны обращаться в монстров.
– Это… – «Это ж сколько ей возмездия ждать», – хотела сказать Кик, но, к счастью, вовремя осеклась. – Это ужасно.
Девочки закивали.
– Вот-вот, – согласилась Натали Мэй. – Главное, всё равно, что подгадили Дженны, а наказание всем.
– Короче, – продолжила Миа, – столетие на исходе. Проклятие свершится со дня на день, а когда всё начнётся, мы поймём по запаху.
Кик моргнула. Потом моргнула ещё раз.
– Э-э-э… Как, ещё раз? По… запаху?
Девочки мрачно кивнули.
– Ровно как в той считалке. Сначала пахнет Летой, потом слышен рёв чудищ.
«Потом пора к психиатру», – мысленно продолжила Кик и сама же мысленно отстегнула себе подзатыльник. Они были знакомы с Миа и Натали Мэй всего ничего, но уже достаточно, чтобы понять, что они не глупенькие. Любой чепухой их не проймёшь. Возможно, правда и вымысел лежат друг к другу ближе, чем кажется Кик.
«Тут есть в чём разобраться», – решила она.
Натали Мэй немного поколебалась, прикусив нижнюю губу, и спросила:
– А тебе духи что-нибудь сообщают насчёт Проклятия?
Она явно жаждала знаний, но вопрос был снова с подвохом – и на этот раз куда более каверзным, чем когда бабушка Миссури спрашивала насчёт экспериментов Кик, мол, не папина ли это идея. Своим вопросом Натали Мэй точно пробуравила Кик в самую сердцевинку. И та застыла на мгновение, потеряв дыхание.
