(* делирий – металкогольный психоз, белая горячка, жаргонное – белочка, связанный со злоупотреблением алкоголем.
** – Стигматиза́ция (от греч. στíγμα – клеймение, нанесение ярлыка-стигмы. Здесь означает учёт в психиатрической больнице)
– Что у Вас? – Не выпуская изо рта дымящуюся сигарету, спросил Василий Стаканыч вошедшего в мастерскую очередного посетителя.
В мастерской кроме него находились ещё двое: седовласый мастер по ремонту холодильников и молодой подмастерье-практикант из местного технического лицея, бывшего ПТУ. В отличие от опрятного вида коллег, припухшее от пьянки лицо дяди Васи украшала трёхдневная неряшливая щетина и на голове лохматилась давно не стриженная нечёсаная шевелюра. На спинке обшарпанного стула, на котором восседал Цибаркин, висел мятый замызганный пиджак неопределённого цвета.
– Добрый день! Цибаркина Василия Степановича могу увидеть?
– Ну, это я! – ответил Цибаркин настороженно.
– Виктор Яковлевич Мельников, – представился вошедший. – У меня к вам разговор.
– Слушаю вас! Что починить требуется? Пылесос, холодильник, телевизор?
– Ничего чинить не надо. Мы можем встретиться в другой обстановке? Вы во сколько заканчиваете?
– Послушайте уважаемый, как там вас! – вспылил вдруг Цибаркин, – я уже говорил вашим дружкам, квартиру не продаю. А если со мной что случится, она полюбому моим детям достанется.
– Вы меня неправильно поняли, я по другому вопросу.
– Если ничего ремонтировать не надо, других вопросов быть не может. Проваливайте, пока я полицию не вызвал.
Седовласый коллега-мастер и парнишка практикант аж рты пораскрывали от удивления. Таким дядю Васю Стаканыча они ещё не видели.
– Извините! – буркнул под нос посетитель и поспешно вышел из мастерской.
По окончанию рабочего дня вышел Цибаркин из мастерской уже «навеселе», о чём свидетельствовали его раскрасневшееся лицо и слегка помутневший взгляд. Как водится, они с коллегой-собутыльником прежде, чем разойтись по домам принимали на грудь по стакану сорокоградусной, благо некоторые клиенты мастерской не отказывали в благодарности за неоценимую помощь в придании новой жизни их казавшейся навсегда потерянной бытовой технике. Подмастерью-практиканту не наливали, молод ещё.
– Василий Степанович! – окликнул его поджидавший у входа Мельников.
– Опять ты?! – сразу вспомнил Цибаркин о дневном визите окликнувшего его гражданина, – говори быстрей, чего надо, а то я тороплюсь.
– Возможно, я могу предложить вам работу, работу конструктора.
– Конструктора говорите?! – слегка смягчил он тон, – пытаетесь зайти с другой стороны?
– Так вы выслушаете меня или нет?! – не выдержал уже Мельников враждебного тона и перешёл на повышенные интонации.
– Ну, говорите!
– Может, где-нибудь присядем? Да хоть вон там, в скверике.
Как только они расположились на скамейке под тенью развесистой ивы, Цибаркин сразу закурил.
– Василий Степанович, я занимаюсь бизнесом, и мою компанию заинтересовала тема, которой вы занимались, ещё работая на Электромеханическом. Вот моя визитка.
– На Электромеханическом я занимался многими темами, – Цибаркин цеплялся за каждую фразу собеседника, потому как был настроен агрессивно, ну и, конечно же, сказывались принятые на грудь двести грамм горячительного напитка.
– Тема полёта в космос, Василий Степанович! Новый прогрессивный способ доставки на орбиту без применения реактивной тяги.
Цибаркин даже на мгновение протрезвел, но тень недоверия всё же не покидала его затуманенный алкоголем мозг.
