Глас бесптичья - страница 24

– Будь мужествен, мальчик, ведь людям иногда приходится отрекаться от любимых для их же блага. Ты знаешь, я явилась в Дексард в конце правления Франца Атерклефера, отца Ричарда. Старик умирал, и его сын вскоре должен был взойти на престол. Бедный Франц провёл за всю жизнь всего одну мелкую войну, но Ричард был другим. Его взор тотчас пал на Авеклит и Арпсохор: оставалось только выбрать. Потому меня и послали сюда, чтобы заключить союз с потенциальным врагом и предотвратить войну. Это помогло, и в итоге Дексард не напал на нас, но я не о том. Пока я жила в ожидании свадьбы, мне было позволено развлекаться, посещать всевозможные балы, вечера, маскарады и тому подобное. За мной, конечно, следили, но не так рьяно, как многие думают. Собственно, на одном из вечеров я познакомилась с твоим отцом, Евгений. Мало того, я в него влюбилась, однако, он был уже женат. Тогда-то я и поняла, что должна отречься от чувств ради блага того, по кому изнывало моё сердце. Думаю, это хороший пример. Конечно, Елену не обременяют узы брака, но эта разница невелика. И у меня, и у тебя в центре внимания оказывается вопрос о счастье дорогих нам людей, а это главное…

– И как вы справились с этим? – спросил эовин, потупившись.

– С трудом, – сказала София, – ведь я не только оставила его в покое, но и пережила его смерть, не забывай. Да, мне было больно, но, как видишь, это не сломило меня, я оказалась сильнее. И я верю, что ты тоже сможешь принять правильное решение. Так ты окажешь услугу и себе, и Елене.

Раапхорсту оставалось лишь кивать. Он с грустью смотрел на Софию, но вместо неё видел нечто туманное, размытое. Мужчина не успел ответить. В следующий миг в комнату вошёл эовин в ковбойке, явно чем-то взволнованный.

– Госпожа, – склонившись, прошептал он, и его голос стал едва различим. Евгений не понял, в чём дело, догадался лишь, что аудиенцию придётся прервать и оказался прав. Императрица встала, накинула на голову платок и, обняв эовина, прошептала тому на ухо: «Прощай, мне пора. Надеюсь, мы ещё встретимся. Береги себя и помни, о чём я говорила. Я была рада увидеть тебя…»

Евгений снова кивнул, обнял её в ответ, и вскоре София покинула кафе, в сопровождении верных эовинов. Конечно, здесь и снаружи их никто не заметил. Даже официанты и те во время разговора ни разу не подошли к отгороженной комнатке, словно забыли о её существовании.

Оставшись в одиночестве, Раапхорст что-то пробормотал и закрыл лицо руками. Разговор, который должен был всё поставить на свои места, запутал мужчину окончательно…

Чуть позже посмотрев в окно, он понял, что сейчас на улице, как и утром, сыро и пасмурно, но всё же решил добираться домой пешком. Оказавшись за стенами кафе, мужчина ощутил осеннюю прохладу, глубоко вдохнул и зашагал по тротуару, не видя и не слыша людей, не замечая тусклых витрин, цветов и запахов городской улицы. Он был погружён в гнетущие мысли и двигался автоматически, сам будучи далеко от того мира, что окружил его мрачными домовыми стенами и людскими лицами. Отдельные его обрывки иногда проступали в сознании, но Раапхорст абстрагировался и вновь убегал в юдоли размышлений, где блуждала его душа. Сейчас она жаждала ответов, и мужчина покорно анатомировал себя.

В очередной раз, чуть не налетев на прохожего, Раапхорст забормотал:

– София права. Спорить с ней глупо, но что делать, если мой разум согласен с ней, но сердце – нет. Почему она так жестока? Почему я так слаб, чтобы прислушаться? Елена… Не понимаю, почему я так очарован ею, почему не могу не думать о ней… В сущности, она лишь ребёнок: милый, красивый, ласковый, наивный и где-то даже глупый. Что могло в ней меня заинтересовать? В чём её преимущества хотя бы по сравнению с Александрой? Красота? Обаяние? Чёрт, это всё не то… Нет, есть что-то во мне, чего я не вижу или хочу не видеть. Какая-то внутренняя потребность, обуславливающая мой интерес. Скрытая и слабая потребность, но какая именно? Инстинкты, установки, предчувствие… Быть может, она похожа на мою мать? Едва ли, впрочем, даже если и так, этим всё не объясняется.