Раскрыв её наугад, Хорнст торопливо прочёл запись, датированную прошлым годом: «Сегодня впервые осуществили пробу состава на вороне обыкновенном (Corvus corax). Имя – Сон. Неизвестно, когда появятся первые признаки, возможно, только в следующем поколении, но скоро зима, и брачные игры не за горами. Надеюсь, в итоге у нас появится больше материала для исследований, ведь даже в случае успеха, предстоит сделать ещё так много… Вороны поражают меня. Это гениальные птицы, и если я сделаю их мозг совершеннее, неизвестно, какие дали откроются перед наукой. Сегодня Александра пыталась намекать мне о бесполезности нашей работы, об отсутствии практического применения. Я ответил, что я, в первую очередь, свободный учёный. Даже если мои исследования не принесут пользы людям, политике или экономике, я буду продолжать, ведь моя цель: расширить границы науки, а не изобрести новый инструмент для приспособления к миру. Машины, новые мясные породы животных и прочее – это чудесно, но каждый должен заниматься своим делом: они – приспосабливаться, я – искать».
Эфра усмехнулся – бахвальство учёного ему понравилось. Он листал тетрадь пару минут, после чего спрятал её в сумку. Порывшись в других ящиках, вор наугад присвоил несколько бумаг. На них были нанесены чертежи, схемы строения птичьего тела, странные выписки и рассуждения о мозге врановых. Это показалось парню достойным внимания, и он принялся спешно укладывать листок за листом в сумку, совершенно не заботясь о состоянии бумаг. Многие из них помялись, некоторые порвались, однако, вору было не до того. Разобравшись с бумагами, он захотел посмотреть, что скрывается в морозильных камерах. Подойдя к сверкающим на электрическом свету ящикам, юноша взялся за блестящую ручку, повернул её, после чего что-то щёлкнуло, и камера открылась. Внутри находилась металлическая панель, на которой, сокрытое марлей, лежало нечто кроваво-красное. Выдвинув пластину, парень откинул марлю и невольно отшатнулся. Под ней лежало чёрное птичье тело, вскрытое от подклювья, с распростёртыми крыльями, будто птица до сих пор хотела улететь. Её грудь, шея, голова и живот были ощипаны, и кожа в этих местах снята. Органы, видимо, извлекались, однако, теперь снова находились внутри, отливающие красным и тёмно-синим цветами. Голова птицы оказалась разъединена на две половины, и хотя юноша не был сведущ в анатомии птиц, он отчего-то подумал, что мозг отсутствует. Брезгливо осмотрев анатомированный образец, парень вернул всё в первоначальное положение и решил, наконец, возвращаться.
Повернувшись, он подошёл к лестнице и начал подъём. Фонарик по-прежнему освещал пространство впереди, и Хорнст двигался быстро и уверенно. Вскоре Эфра заметил над собой дверь и усмехнулся, радуясь тому, что всё вышло так просто. Парень уже видел себя вознаграждённым за эту милую ночную прогулку и весело засвистел, забыв об осторожности.
Он насвистывал какую-то быструю мелодию, как вдруг услышал странный шум в общей комнате с вольером. Вор насторожился, но вспомнив, что учёный, которому принадлежало это место, разводит всего лишь воронов, а не тигров, продолжил музыкальное шествие. Оказавшись наверху и заперев вскрытую дверь, он прошёл узкий коридорчик и остановился у конца первого вольера. Перестав свистеть, юноша посмотрел во тьму, скрытую за плетёной проволокой, и негромко сказал:
