Гласто - страница 3

Подходя к бару, он настроился общаться исключительно на отвлеченные темы.

За окном раздался какой-то шум, и Алекс перенесся в реальность. Но не мгновенно: какое-то время он беспомощно наблюдал, как растворяется все, что он постиг за последние несколько земных часов. Изо всех сил он попытался удержать ускользающий сон, напрячь память, чтобы сохранить хотя бы основные тезисы, но все что смог – зацепиться за остатки размышлений о том, что все мы в этом мире словно персонажи компьютерной игры: нас включают, наполняют энергией, мы выполняем какие-то задания, что-то ищем, а затем погибаем. Либо, если повезло, переходим на новый уровень, и цикл повторяется.

Вроде бы не ново, но там, во сне, было нечто, однозначно сводящее эту теорию к аксиоме – столь ясное и очевидное, что он буквально осязал простоту. Помнил эмоцию – восторг открытия, но не саму его суть.

Остатки воспоминаний улетучивались. В этом пограничном состоянии он прямо-таки физически ощущал, как тупеет, позволяя своре бесполезных размышлений, никчемных задач, списков, обязательств, отвоевывать место в его разуме. «О, сколько нам открытий чудных готовит пробужденья миг, – вздохнул он. – Человечество просто обязано больше внимания уделять изучению сна».

Кое-как он поднялся, и поплелся в ванную. Поднял глаза на свое отражение и удивился: из одежды на нем был только медиатор, висящий на серебрянной цепочке на шее.

– Ох, блин, еще одна загадка.

Алекс никогда не расставался с артефактом, полученным на концерте его любимой группы Arctic Monkeys из рук самого вокалиста Алекса Тернера. Он, собственно, и Алексом стал по причине своей любви к группе.

«Dancing in my underpants, I'm gonna run for government», – хмуро напел он, силясь вспомнить, что же было вчера вечером. Но память возвращала пока лишь скупые пузыри из обрывков диалогов.

– Когда у тебя хорошая память, это и хорошо, и плохо. – думал он. – Плохо, потому что помнишь все – и нужное, и не очень. Списки дел, покупок, людей, которым надо отомстить или наоборот воздать по заслугам. А когда у тебя память как внешний модуль, на листочках, в заметках и канбанах, достаточно удалить раздражающий носитель, и все: чист, ничто не гложет.

Кряхтя он принял душ, сварил кофе и взял в руки телефон. Было несколько пропущенных от Марка, от Леры не было ни одного. Набрал первым делом ее – безуспешно.

– Как же противно, когда тебя ставят в игнор, – снова начал он жалеть себя. – Не можешь ничего, даже попросить прощения. Ладно с умершими, там только принять и смириться, но с живыми – каково находиться с человеком в одном городе, знать, что он в эту минуту ходит где-то рядом, и при этом не иметь возможности к нему обратиться?

– А что ты ей собираешься сказать? – вступал сам с собой в диалог внутренний голос. – Радуйся, что не берет трубку. Только опозоришься, если даст шанс.

– Ну и ладно, – он набрал Марка, и тот сразу ответил.

– Mark speaking. Please tell me, how may I direct your call?

– Ха-ха.

– Жив?

– Дружище, сижу дома, гол-сокол, ничего не помню и не понимаю.

– Надо бы наверное уже поменьше заливать в себя дизеля, а то ведь тебя из бара мог бы забрать и не друг.

– И не друг, и не враг, а так. Мда, значит снова ты меня спас? Спасибо.

– Дэн попросил прислать эвакуатор. Сказал, что ты «one for the road» несколько раз повторял. Хорошо еще, что вырубился, а то ведь мог и увязаться за кем-нибудь, я тебя знаю. Серьезно, ты там смотри осторожнее, у тебя же давление, это все. Ну да ладно, что я тебя лечу. Давай, поправляйся.