– Мы сами точно не знаем, куда поедем, и у нас нет столько денег, чтобы оплатить его перевозку и содержание там. Мы безработные.
– Нет, погоди… Но мы не можем оставить его здесь, его здесь некому оставить. Он на всех бросается, кроме нас.
– Да и к тому же он старый, его никуда не захотят брать, – печально сказала Джули. Я сжала кулаки.
– Надо что-то придумать! Придумать, чтобы…
– Чтобы что? – спросила сестра. – Чтобы он не ел и умер от горя, он и так все время ждет, когда вернется наша мама. Нет, он будет очень мучаться.
– А что ты предлагаешь?! Застрелить его?!
Сестра кивнула. Я почувствовала прилив ярости.
– Черт! Черт! Нет! – я вскочила и швырнула деревянную табуретку в стену, она разломалась и с грохотом упала на пол. – Мы должны взять его с собой! Должны!
Уголки губ Джулианны опустились, нижняя челюсть дрогнула, но она не проронила ни слезинки. Я стояла, сжимая и разжимая кулаки, сердце колотилось. После сломанной табуретки мне стало немного легче, но внутри все бунтовало от той несправедливости, которая с нами происходила, от той безвыходной ситуации, в которую мы попали.
– Джулианна, послушай, – попробовала спокойно говорить я, но в голосе еще скользила та резкость и злость. – Я думаю, есть хоть какие-нибудь способы не делать этого. Придумать что-то другое.
– Я много думала, – ее голос дрожал, но не было никаких слез. – Ты думаешь, я предложила первую попавшуюся мне идею? Нет. Это обдуманно, но у нас нет других способов. Успокойся и подумай сама.
Я попробовала успокоиться и стала рассуждать вслух.
– Можно усыпить, – предложила я.
– Не получится, – помотала головой Джули, – местных ветеринаров нет, а из города сюда ради такого никто ехать не будет, тем более все дороги занесло и у нас их тут нескоро очистят.
– Может, крысиный яд… Или его все-таки кто-то возьмет себе? – практически без надежды спросила я.
– Он будет мучаться от яда. Нет, не тешь себя надеждами, Мелисса, посмотри на всю эту ситуацию реально. У нас нет больше способов, а этот способ будет быстрым.
Я принесла из кухни стул и, сев на него, стала массировать виски, потому как от эмоций сильно разболелась голова.
– И кто это сделает? – мой голос дрогнул.
– Не знаю, – сипло ответила сестра и глотнула комок слез, который не давал ей говорить.
– Я не смогу это сделать, нет. Не смогу, – я закусила губу так больно, что из нее пошла кровь. Я пыталась успокоиться.
– Хорошо, значит, сделаю я, – она посмотрела на меня затуманенными от слез глазами и кивнула, давая понять «не волнуйся, все нормально, я сделаю это».
– Давай бросим монетку, – предложила я.
– Нет, – она помотала головой. – Если выпадет твоя сторона монеты, ты все равно не сможешь это сделать, ты слишком эмоциональна, если ты промахнешься и не попадешь в голову, то будет только хуже. Надо сделать это быстро и наверняка, чтобы он не страдал.
Я кивнула, мне незачем было спорить. На следующий день, после встречи с будущим хозяином нашего дома, мы отправились к охотнику Райану, живущему в паре кварталов от нас. От него несло виски и жареным мясом. Мы объяснили ему всю ситуацию, он почесал заросшую бороду и сказал:
– Что ж тут скажешь – дерьмово. Я бы вам помог, будь то кабан или курица, в общем-то, что мы едим. А так это, если убить, – грех получается.
Я печально вздохнула.
– Не для вас грех, конечно, – оправдался он, – у вас обстоятельства.
– Так что, дашь оружие? – сухо спросила Джулианна.
