Между тем Дима, полагая, что находится под нашим несокрушимым покровительством, вел светский образ жизни и, не изменяя привычкам, каждую субботу обедал в ресторане «Скромное обаяние буржуазии», заказывая после десерта мартини и любимую гаванскую сигару «Бэкгаммон», подаваемую в алюминиевом чехольчике, схожим по размеру и форме с пенисом средней величины.
До сигары, впрочем, на сей раз дело не дошло: невзирая на протесты обслуги и охраны, в зал ворвались пятеро небритых людей, явно спустившихся с гор, нанесли, не вдаваясь в пояснения, почетному посетителю побои и, подхватив обмякшее тело под микитки, проволокли его в направлении грозного черного джипа. Джип, в чей багажник кануло, призывая о помощи, тело, тронулся с места, и преследовать его никто не стал. Разве что машина нашей наружки.
О факте похищения, равно как и о неоплаченной трапезе администрация ресторана также стыдливо промолчала, так что, не будь ситуация управляемой, этот обед оказался бы для Димы последним.
Мы облегченно вздохнули, когда жертву привезли по прежнему адресу, водрузив в знакомый ей подвал. На немедленный допрос с пристрастием чеченские дознаватели, естественно, не сподобились, ибо предполагал допрос многие часы доверительности, напряжения интеллектов и кулаков, а между тем вот-вот должен был пожаловать ответственный гость, требовавший первостепенного внимания.
Мы томились в затхлости пыльного чердака, оборудованного под наблюдательный пункт, в ожидании долгожданной развязки. Двое оперов из ФСБ, присев на застланную газетой несущую балку, пили кофе из термоса и покуривали, стряхивая пепел в ржавую жестяную банку. Один из оперов читал какой-то замусоленный журнал, на чердаке обнаруженный, цитируя выдержки из него и одновременно комментируя их:
– Во дела, а?! У свиньи оргазм длится тридцать минут… Ни фига се… Хочу быть свиньей в будущей жизни. У сома двадцать семь тысяч вкусовых рецепторов. Там чего, на дне сплошные деликатесы? Тэк-с… Таракан живет без головы восемь дней, после чего умирает от голода. А я все о свинье думаю… Тридцать минут! Блоха может прыгнуть на расстояние в триста пятьдесят раз больше своего тела.
– Все равно что человек через футбольное поле, – удивился его напарник.
– Чего там поле! Тридцать минут! Повезло свинье! Ты только представь! Э… Слоны – единственные животные, которые не умеют прыгать.
– Так оно и к лучшему, наверное, – заметил напарник.
– Львы порой спариваются более пятидесяти раз в день.
– А ты говоришь – свинья… Недаром лев – царь зверей.
– Не, свиньей быть лучше, качество превыше количества. Слушай дальше: глаза у страуса больше, чем его мозг.
– Я знаю таких людей, – сказал напарник уверенным голосом.
– А у морской звезды вообще нет мозга.
– И таких людей я знаю. Кстати, а самое несчастное животное – осьминог.
– Это почему?
– У него ноги от ушей, руки из жопы, жопа с ушами и мозг, естественно, тоже в жопе.
– Да ладно тебе, остряк нашелся. Слушай, тут еще: люди и дельфины – единственные виды, кто занимается сексом ради удовольствия. Эй… а как же тогда свинья?
Ответа на сей вопрос чтец-популизатор не получил.
– Прибыли! – сообщил я, глядя, как к дому подъезжает грузный представительский «Мерседес», сопровождаемый машиной продажной дорожно-патрульной службы. Номерок на «Мерседесе» был полублатной, с двумя передними нулями, но с корявой серией.
Журнал был отброшен в сторону, и оперативники вмиг скучились у смотрового оконца, горячо задышав мне в затылок.
