Отпустив ни в чем не повинную куртку, Алеф обхватил Дерека за шею, заставляя чуть наклониться, и решительно, как сам Дерек вчера, скользнул языком ему в рот.
Дерек выждал – то ли потому, что Центурион ответил бы не сразу, то ли из желания отомстить, – а потом снова прижал его к стене рукой так, будто хотел отгородиться, но вместо этого поцеловал сам, мгновенно лишая инициативы. И это был совсем не вчерашний поцелуй. Вчера Дерек целовал его ласково, играючи. Сейчас же… Сейчас это была месть.
"Да он же трахнет меня прямо перед камерами…» – подумал Алеф почему-то совсем без эмоций – все чувства сейчас поглотил этот безумный, совсем не постановочный поцелуй.
В мозгу привычно отсчитывались секунды хронометража сцены. Где-то на задворках сознания всплывали строчки из сценария, предписывающие, что нужно делать дальше. Но Алеф ничего не мог поделать. Да и не хотел. Он что было силы сжимал плечи Дерека и отдавался поцелую. Дыхания не хватало, от яркого света слезились глаза. Веки сами собой закрылись, отрезая весь остальной мир. Остались только жадные губы, хозяйничающий во рту язык и крепкие руки, властно сжимающие его, подчиняющие себе.
Когда грубоватые и совсем не ласковые пальцы забрались под свитер, Алеф даже не подумал сопротивляться.
С ним творилось что-то непонятное. Нет, он не забыл про камеры и про толпу людей вокруг. И в тоже время ему было почти плевать на них. И целовались сейчас не Джош с Центурионом, а он, Алеф, с Дереком Маккентоем. Который, кажется, нисколько не собирался остывать. Напротив, чуть повернулся, закрываясь от камер, и скользнул свободной рукой по его бедру, задевая большим пальцем член. Нет, не просто задевая – целенаправленно погладив. Алеф ждал страха и отвращения, но вместо этого крепко зажмурился от стыдной вспышки острого возбуждения – совершенно настоящего.
Боже, ну хоть бы Мион сказал уже "Стоп!". Ведь дубль безнадежно запорот. Алеф одновременно и ждал сигнала, и безумно боялся, что тот прозвучит, и поцелуй придется разорвать. Что такие крепкие, такие горячие руки не будут блуждать по телу. И что придется показать всем стремительно оформляющийся стояк.
Дерек тем временем снова погладил его по бедру и снова задел член. Алеф шумно вдохнул, захлебываясь поцелуем и все нарастающим возбуждением. Отчаянно захотелось сделать ответный шаг. Пальцы дрожали и не слушались, когда он потянул с Маккентоевских плеч тяжелую кожаную куртку Центуриона.
Зато когда она упала на пол, в голове что-то перемкнуло. В конце концов, он здесь именно для этого. Здесь и сейчас он не просто может, он должен хотеть Маккентоя. А значит…
Мысль он не додумал. Вместо этого закрыл глаза и отдался на волю чувствам, которые немедленно потребовали поскорее найти кровать. Кстати, что-то такое было и в сценарии…
– Пошли, – сказал Алеф хрипло, с трудом оторвавшись от распухших, горячих губ, и толкнул Дерека в плечо.
Тот пошатнулся, но не двинулся с места. В первый момент Алеф испугался, что Маккентой снова прижмет его к стене, и тогда уже Мион точно остановит съемку. Но камеры по-прежнему работали, на площадке стояла абсолютная тишина. Алеф снова толкнул Дерека, заставив отступить назад, в направлении установленной в глубине декораций кровати.
Начиная с этого момента сценарий не был прописан вовсе, но даже если бы и был, вряд ли Дерек стал бы его придерживаться. Гнев его, кажется, слегка поутих, потому что, подойдя к кровати, он сел на нее и посмотрел на Алефа долгим пронзительном взглядом, в котором уже не было злости.
