Откровенно говоря, она презирала девушек, которые полушепотом, возбужденно и со смешками обсуждали местных музыкантов, фотографов и прочих болтунов. Единственным мужчиной, которого Алиса могла бы представать в качестве своего возлюбленного был незнакомый ей человек, лет пятидесяти. Он появился на побережье недавно. У него были большие руки. У мужчины должны быть большие руки. На предплечье у него была татуировка «скелет марлина».
Однажды, Алиса сидела за соседним от него столиком, доедая завтрак и дочитывая «Старик и море». Перевернув последнюю страницу, она закрыла книгу и молча подошла к мужчине, протягивая ему законченный роман, распухший от брызг морской воды и солнца. На мгновенье, их взгляды встретились. Алиса видела, как вспыхнули его глаза.
«Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой;»7
Алиса, почему-то вспомнила отрывок из Лермонтова. Жаль, что все это было пустым. Мужчина приехал в Гоа с дочерью. Она была очень красива, с такой же, как у Алисы, белой кожей и почти такого же возраста. Быть может, только на два – три года младше. Наверное, их можно было бы принять за сестер.
Отдав книгу, Алиса молча развернулась и ушла по своим делам. Она вступила в горячий песок и подумала: «Скажи, что-нибудь. Я бы поболтала», но он ничего не сказал.
Что же, Алиса давно поняла, что Гоа волшебное место, где активированы законы Вселенной. Чудеса, материализация мыслей и гоанский синдром существуют. Она знала, что с ней обязательно что-то произойдет, для этого не надо суетиться, или спешить. Мать Индия уже услышала желания Алисы, и лучше бы она осторожнее их формулировала.
На столиках пляжных кафе уже замерцали маленькие огоньки свечей, которые перемигивались с морскими бликами. Алиса неторопливо брела вдоль воды и рассматривала маленькие ракушки, которые иногда проглядывали сквозь мокрый песок. Было немного забавно наблюдать за встречающимися, время от времени, людьми. Она легко отличала вновь прибывших от старожилов. Приезжая в Гоа человек старается надышаться, насмотреться и испытать все. Он суетится, спешит, разговаривает громко и смешно жестикулирует, но, постепенно, замедлятся, успокаивается, умолкает, становится созерцательнее, задумчивее.
Если бы боги существовали, как бы вынес я, что я не бог?8
Глеб вышел из самолета, который приземлился в Дели. Прошел все положенные процедуры и сел в такси, направляясь, пожалуй, в самое известное место столицы Индии.
Смотрел через окно на проносящуюся мимо серую суету делийских улиц. Мутное солнце задыхалось в пыли и смоге, но продолжало топить город в вязкой жаре. Тяжелый, от испарения свалок и выхлопных газов, воздух не насыщал тело кислородом, скорее травил. Облезлый город с миллионами ненужных людей – вот, что видел Глеб – Наверное, по ночам они прячутся в грязных чуланных, а днем ордами изливаются на улицы. Вспомни Достоевского:
«В бедности вы еще сохраняете свое благородство врожденных чувств, в нищете же никогда и никто. За нищету даже и не палкой выгоняют, а метлой выметают из компании человеческой…»9
Таков мир безразличный, бездумный, но существующий. Миллиарды случайностей, которые складываются в закономерности вычислимые, но непреодолимые. Вот она реальность, истина, ледяное совершенство и гармония в бесконечном хаосе. Именно эта реальность формирует мысли, предопределяет их течение, создает сознание из вспышек электрических импульсов. Вместе с сознанием приходит человек, отягощенный иллюзией свободы, которая основана на невежестве и гордыне.
