Вышел на улицу. Гул, металлический скрежет, пыль, толпа. Дома сдавлены друг другом. Иногда, проходы во дворы, заваленные мусором и обломками кирпичей. В глубине разбитые двери, на ступенях бродяги спящие, жующие что-то.
Чуть в стороне видел костер, на сковороде кипящее масло, черный, жирный дым вокруг. Глеб плутал, поворачивая в произвольных направлениях. Никаких перемен не замечал: массы индийцев в сандалиях и босые, в пыльных брюках и застегнутых рубашках. Иногда, индианки в сари, с покрытыми головами. Грудь плотно замотана, но живот оголен всегда. Нашел метро, спустился.
Древний архитектурный комплекс вокруг минарета Кутб-Минар, показался Глебу самым интересным памятником в Дели. Мечеть Кувват-уль-Ислам (мощь ислама), была возведена из того, что осталось после разрушения индуистских и джайнистских храмов. Для первых исламских правителей Индии она стала символом власти. Знаменем победы истинной веры над язычеством. Теперь же и она лежала в руинах. Молчаливые груды камней громоздились под открытым небом, в окружении прекрасного парка. Глеб провел там немало времени, наслаждаясь тишиной и покоем. Отдыхал после гула и суеты делийских улиц.
Глеб думал о недостижимой, но непреодолимой человеческой жажде прикоснуться к вечности. О том, какая непоколебимая уверенность приводила в движение целые народы, чтобы десятилетиями, буквально, ногтями и зубами вырывать из земли и скал неисчислимые тонны руды и камня. Все это громадами храмов тянулось к безучастному солнцу, опираясь на фундамент из черепов своих же строителей и, еще более древних, языческих капищ. Но каменные колоссы обрушились. Все труды и жертвы оказалось тщетным. Наверное, человеку не дано покорить время.
В центре, среди обломков, исполинский минарет. Казался капитаном тонущего корабля. Он взирал с самой высокой мачты на то, что еще не поглотила пучина времен. Мгновение. Осталась лишь морская гладь застывшая, бесстрастная, не живая…
Вернулся затемно. Мэйн Базар вспыхнул тысячами огней. Ночная улица походила на безумный шабаш. Никаких тротуаров не было. Люди и транспорт хаотично двигались в общем, разнонаправленном потоке, лавируя между телегами торговцев, коровами и спящими (!) нищими. Простой выход в этот безумный поток мог вызвать психологическую травму у дезориентированного европейца.
В толпе, Глеб с трудом нашел свой отель. Поднялся в номер. Принял душ и хотел уснуть. Не тут-то было. Тонкие, словно картонные, стены были не способны заглушить какофонию звуков, которые извергала улица. Глебу казалось, что он пытался уснуть в палатке, посреди ночного клуба и людская толкотня продавливала ее матерчатые стенки.
***
Глеб лежал без сна. Вспоминал как мальчиком ходил ловить хариусов. Он мысленно шел вдоль берега небольшой, быстрой реки. Там, где течение было особенно сильным он закидывал свою удочку. После нескольких неудачных бросков шел дальше. Иногда приходилось карабкаться вдоль обрывистых берегов. Иногда идти вдоль заводей, поросших тиной. В таких местах переворачивал камни, чтобы пополнить запас личинок ручейника.
Течение стремительно несло поплавок. Запаса лески хватало на несколько секунд, потом нужно было перебрасывать. Иногда, поплавок резко уходил под воду. Чаше всего это был очередной зацеп за камень, или траву, но, бывало и хариус хватал наживку.
Хариус почти никогда не срывался с крючка, но всегда отчаянно сопротивлялся. Удочка сгибалась в колесо, натянутая леска звенела, как струна. Нужно было закинуть рыбину на берег, там она быстро прекращала борьбу, умирала почти сразу. Некоторые мальчишки утверждали, что из-за разрыва сердца.
