Глаза, устремленные на улицу. Жизнь Джейн Джекобс - страница 11

Сестра Бетти, старше Джейн на шесть лет, родилась в 1910 году – немалая разница в возрасте. Сын Джейн Джим предположил, что Бетти была «скорее частью мира взрослых, чем товарищем по играм для Джейн». Между ними был брат Уильям, родившийся в 1913 году; весной 1915 года, когда они ездили к бабушке с дедушкой в Виргинию, он выглядел хорошо, так что шок был тем более оглушительным, когда 3 августа он умер[54]. Джейн, родившаяся спустя девять месяцев практически в тот же самый день, намекает на возможный уговор между Декером и Бесс ответить новым ребенком на потерю сына.

В 1917 году родился Джон. Джейн, будучи на семнадцать месяцев старше, оставалась особенно близка ему всю жизнь. Когда годы спустя телефонный звонок принес весть о его смерти, она сказала: «Он был моим старинным другом». К 1920 году семья пополнилась еще: 10 ноября родился младший брат Джейн, Джим. Мать доктора Батцнера, Люси, жила с ними все время, так что дом на Электрик-стрит мог теперь показаться тесноватым. Через несколько месяцев, в феврале 1921 года доктор Батцнер купил дом по адресу Монро-авеню, 1712, в нескольких улицах к востоку от городской черты Скрантона в зеленом пригороде под названием Данмор[55]. Там Джейн жила следующие четырнадцать лет и встретила свою молодость.

Этот дом был больше любого другого из тех, в которых Джейн когда-либо жила, дом успешного врача, самый большой в квартале. Их соседями в 1930 году, когда Джейн исполнилось четырнадцать, были менеджер сантехнической компании, инженер-строитель и управляющий угольной шахты. Были и дома покрупнее в нескольких кварталах отсюда на Вашингтон-стрит: огромные, широко раскинувшиеся имения. Но дом Батцнеров был достаточно большим – широким и просторным, с колоннами на крылечке, поддерживающими террасу на втором этаже, с мезонином, карнизами, неглубокими эркерами, садом за домом шириной около тридцати ярдов. Сын Джейн Джим, слышавший об этом доме от своей матери, представлял его «прекрасным, хорошим местом для жизни».

Вы входите с улицы, проходите по передней лужайке на широкое крыльцо с колоннами и попадаете в гостиную. Комната Джейн находилась в нескольких шагах от маленькой лестничной площадки второго этажа, куда вели два коротких лестничных пролета, первая дверь налево – возможно, самая маленькая из нескольких спален, выходящих в крошечную прихожую. Окно Джейн смотрело сквозь террасу с балюстрадой на тихую Монро-авеню. На первом этаже располагались кухня, столовая и кабинет доктора Батцнера, соседствующий с просторной гостиной с камином и лестницей наверх, которая находилась в центре событий; сложно было присесть там и не окунуться в жизнь семьи. «Там было весело, – скажет Джейн о доме. – Мы много разговаривали»[56].

Вероятно, это было то еще зрелище, когда четверо детей Батцнера собирались все вместе, скажем, в начале 1930-х годов. На самом деле они были очень друг на друга похожи: головы одной и той же формы, узнаваемые батцнеровские черты, по-своему различимые в каждом. Все высокие, особенно Джим. Все умные, и с ранних лет их поощряли к самостоятельному мышлению. «Четверо удивительных детей», – говорит о детях Батцнеров племянница Джейн, тоже по имени Джейн. Когда они собирались позднее, взрослые и обремененные семьей, то едва ли что-то изменилось, разве что теперь их было восемь – у каждого супруг или супруга, которые, казалось, подходили не только одному Батцнеру, но и всем им одновременно.